Имперские игры

Исполнительный комитет заметно обновился в сравнении с первоначальными организаторами. Из того состава остались лишь Василий Курочкин, каким то чудом сумевший избежать не то что каторги, но и ссылки в места совсем уж отдаленные – запрет пребывания в столицах был несущественной мелочью, к тому же при желании обходимой – да Александр Серно-Соловьевич, родной брат Николая. Этот был приговорён к вечной высылке за пределы Российской империи, но с большим для себя риском ухитрился не просто пересечь границу, а вот уже несколько месяцев пребывать то в подмосковных городах, то в самой Москве. Зато были и новые. Бывший видный деятель «Пермского общества» Александр Воскресенский, бежавший из–под надзора в Екатеринбурге. Отсутствовал заочно приговорённый к смертной казни, а потому скрывающийся то во Франции, то в Швейцарии Николай Утин, тоже с самого начала состоявший в «Земле и Воле», но не входящий в число основателей. Ну и последний член комитета… он присутствовал, да к тому же забирал всё большую власть, опираясь как на собственный «кружок», влившийся в организацию, так и на наиболее радикальных последователей – Николай Андреевич Ишутин. Двадцати четырёх лет от роду, этот молодой человек с фанатично блестящими глазами сильнее многих и многих склонялся одновременно к утопическим идеям и террористическим методам.

Принцип: «Цель оправдывает средства». Название одной из групп внутри собственной организации – «Ад». Действия – помощь в побеге за границу тем участникам польского восстания, которых по тем или иным причинам не повесили и не успели препроводить в «уютные» камеры той или иной крепости. Порой с применением оружия, что давало право «ишутинцам» утверждать, что они поболее прочих готовы нести идеи организации не только словом, но и делом. Что уж говорить о самом Ишутине, который сейчас и склонял остальных членов комитета на свою сторону.

- …только тактика индивидуального террора, к которой готовы самые верные нашим идеалам люди, способна сотрясти страну. Сотрясти и выбить землю из-под ног сатрапов. И главного сатрапа, который отдает приказы, из-за которого наши братья томятся в камерах, на каторге или просто не могут вернуться в родную страну.

- Если вы говорите про императора, Николай Андреевич, то эти ваши слова, - тут Серно-Соловьевич неопределённо так помахал в воздухе рукой, - вызывают у меня опасения.

- Мы всё же не ученики Мадзини и прочих,- согласно проворчал Курочкин. - И попытка поляков в Нью-Йорке ничем хорошим для них не кончилась.

Зато Воскресенский слушал Ишутина с куда большим интересом, что тот не мог не заметить. Заметив же, продолжал развивать мысль.

- Американское министерство тайной полиции и наши жандармы – их нельзя сравнивать. Охранка только начала учиться тому, что умеют за океаном. Сложно быстро привыкнуть работать по новому. Но они научатся и тогда… Тогда будет сложнее! Сейчас мы ещё можем добраться до императора. Несколько людей с револьверами на пути его следования по столице, готовность пожертвовать собой ради будущего и мы добьёмся успеха.

- Людей нужно готовить, - замялся Воскресенский. – И чтобы рука не дрогнула, когда потребуется направить револьвер на самого помазанника божьего. Прости нам, отец небесный, грехи наши тяжкие.

- Он милостив, он простит, Александр Григорьевич, - перекрестился Курочкин. -Я с болью в сердце, но тоже поддержу нашего юного друга в его жажде пусть и террором, но всеобщее благо принести. Если у него и впрямь есть те, кто готов совершить такое.

Ишутин, вскочивший со стула, едва только услышал, что на его сторону встал и тот, от кого он не сильно этого ожидал, заговорил с ещё большим вдохновением:

- Митя Каракозов, мой брат. Двоюродный, но как родной. Готовый ко всему и подобравший в свою группу ещё трёх юношей. Бывшие студенты, из них один поляк, чьи родственники пострадали при подавлении восстания. Двое других тоже не подведут. Вышли из простого народа, видели всю несправедливость собственными глазами, а потому готовы. На всё готовы. И проверены, крови не убоятся.

- В Петербург для таких проникнуть…

- Документы есть, Александр Александрович, сразу несколько комплектов, - прервал Ишутин сомнения Серно-Соловьевича. – Они и деньги откроют многие пути.

- Если только так… Но, господа, я призываю всех вас к осторожности и готовности покинуть страну. Как только прозвучат выстрелы – тут нас уже ничто не спасёт. И я не про тюрьму.

- Я останусь.