Имперские истории

Мужчина резко отпрыгнул вбок и пустил меч по дуге сверху вниз, стараясь перерубить сухожилие на левой ноге Мансоро. Намбиниэль успел уйти назад, но споткнулся о складку ковра и упал, выронив меч. Карвабиэль с Джер мгновенно бросились вперед, прикрывая упавшего командира от сокрушительного, рубящего удара.

Отставной офицер отменно умел управляться с тяжелым оружием. Он не делал больших замахов и не вкладывал в удар больше силы, чем тот на самом деле требовал, поэтому и скорость ведения боя была необычайно высокой. Парочка эльфов летала по комнате, едва успевая отражать все новые и новые атаки, а Намбиниэль так и крутился по ковру, седовласый великан пресекал все его попытки встать на ноги.

Понимая, что время уже на исходе и что вот-вот за спиной появится пришедшая на подмогу стража, Джер совершила безумный поступок. Она поднырнула под меч усача и, обхватив его шею обеими руками, повисла на правом плече. Карвабиэль не преминул воспользоваться моментом и нанес короткий, но сильный укол в левый бок. По телу старого солдата пробежала мелкая дрожь, но опыт и выдержка победили острую боль. Не дав эльфам как следует насладиться кратким мигом победы, офицер отбросил меч и, резко выкинув вбок левую руку, впился мертвой хваткой в горло растерявшегося Карвабиэля.

Придушенный полуэльф потерял сознание, так и не поняв, что же произошло. Мансоро поднялся на ноги, но не успел помочь Джер, которую старик стряхнул с себя, как пушинку, поймал в воздухе за руку и за ногу, а затем, слегка подкинув вверх, вышвырнул в окно. Звон стекла и треск разлетевшейся рамы еще долго стоял в ушах пораженного увиденным Мансоро. Ярость и горечь постигшего их поражения взывали к мести. Намбиниэль хотел накинуться на врага и загрызть, растерзать его голыми руками, но трезвый, холодный рассудок приказал поступить по-другому. Пока офицер был занят тем, что выпихивал в пустой оконный проем бессознательное тело Карвабиэля, Мансоро подбежал к соседнему окну и, выбив ногой стекло, спрыгнул сам, не дожидаясь совершенно неделикатного приглашения покинуть здание имперской разведки.

Утро было туманным. По словам Совера, так звали наемника, которого Пархавиэль встретил в лесу, даже необычайно туманным для этих мест. Свет луны потускнел, а темнота еще не рассеялась. Сероватая летучая масса окутала пробирающихся сквозь чащу путников и заставила их по-настоящему забояться. Невероятные россказни деревенских священников и пьяные байки суеверных крестьян, в которые ни тот, ни другой не верили, казались теперь не такими уж и глупыми. Пархавиэль со страхом вслушивался в каждый звук, и ему мерещилось, что вокруг притаились акхры или иные мистические существа, на худой конец, обычные клыкасто-когтистые чудовища, с которыми ему уже не раз доводилось встречаться. В мыслях Зингершульцо ругал своего спутника, поведшего их через чащу напрямик, хотя, с другой стороны, гном понимал: пошли бы они в обход, по окраине леса, то добрались бы до места только к полудню.

Темнота постепенно рассеялась, туман же, наоборот, становился все гуще и гуще, как будто специально хотел навредить им и сбить с правильного пути. Однако Совер хорошо знал местность, как человек, который здесь и родился, а не служил у графа всего пару лет. К концу второго часа скитаний по туманной мгле путники остановились на опушке, по крайней мере впереди деревьев уже не было видно.

– Все, пришли. – Воин расстегнул жилет и уселся поддеревом, судя по ширине ствола, росшим не менее трехсот лет.

– Ты уверен? – спросил гном, как заядлый «оптимист» сомневаясь, что скитания закончились.

– Уверен, уверен. – Запыхавшийся путник хлопнул по величественному стволу ладонью. – Сейчас чуток отдохнем и наверх полезем.

– Это еще зачем? – удивился гном, которому не хотелось никуда лезть, тем более по гладкому и наверняка скользкому от утренней сырости стволу.

– Как зачем? Нужно же нам местность осмотреть да прикинуть, с какого бока лучше подобраться.

– А мы хоть что-нибудь увидим? – засомневался Пархавиэль.

– Конечно, увидим, штольня под самой горой находится, на возвышенности. Да не переживай ты так, я уже на этого старичка-дубовичка много раз взбирался. Ствол только сейчас таким неприступным кажется, а на самом деле веток толстых много, по ним и вскарабкаемся.

На протяжении всего пути Пархавиэль поражался стойкости и упорству молодого солдата. Будь на его месте другой, они еще долго топтались бы по лесу, постоянно останавливаясь и переводя дух. Совер же как будто позабыл о своих ранах. Такие, как он, дерутся до конца, и только когда бой окончен, падают замертво. Вот и сейчас юноша поднялся, поправил немного съехавшую набок повязку на шее и, как будто не чувствуя боли в боку, ловко полез наверх.