Имперский граф

- Плевать на них. Понял? Я твой пахан, и всё. А надо мной больше не будет никого.

Гнусу, как и его единственному соратнику, ещё не исполнилось и семнадцати лет. Но он считал, что больше не нуждается ни в наставниках, ни в начальниках, ни в хозяевах.

Идти куда-то работать или кому-то служить он не хотел категорически. До чего доводит работа, он видел на примере своих родителей и тётки.

Его родители, свободные поселяне - арендаторы, выращивали скот и птиц, которых поставляли в замок Пален. Туда же они продавали молоко, масло, сметану и сыр, которые производили сами. И, при этом, еле сводили концы с концами.

Барон Пален, не нынешний, а ещё бывший, постоянно поднимал арендную плату за землю, пользуясь тем, что бросить с таким трудом построенные дома, амбары, сараи и налаженное хозяйство, арендаторы не решались, а баронский управляющий, тоже бывший, всё время норовил обмануть в рассчётах и задержать оплату.

Когда родители и сёстры умерли от жёлтого мора, оказалось, что за хозяйством числится огромный долг. Поэтому всё имущество родителей забрал себе барон. Самого Гнуса, тогда ещё шестилетнего мальчишку Ковика, не обратили в рабство только благодаря тётке, работавшей в замке Пален птичницей, которая как-то уговорила управляющего, и тот перессчитал сумму долга, уменьшив его до стоимости хутора.

В замке Пален, куда тётка его пристроила, Гнус не прижился. В возрасте одиннадцати лет он сбежал в Неров с труппой циркачей, где и прибился к одной из банд.

Из подвала Кастета, куда он загремел по собственной неосторожности, его спасло только чудо. Иначе пришлось бы ему стать кормом для крыс в одной из помойных куч возле Вонючки.

Этим чудом, спасшим от смерти его и сидевшую в соседней клетке Тупицу, оказались волки, накрывшие хазу Кастета и повязавшие в тот день всю банду, включая приехавших с дурманом посланцев Большого Пахана и помогавших им продажных псов.

Волками пацаны называли людей из непонятной, а потому и вдвойне страшной, службы полковника Нечая. Слава Семи, что волки почти не пересекались с правильными пацанами. Но если всё же пересекались, то это был однозначно ужасный конец для тех обитателей подворотен и грязных улочек, кто оказывался на их пути.

Гнуса от участи остальных членов банды спасло то, что поначалу должно было его погубить - нахождение в клетке в качестве пленника Кастета.

Его сразу же выпустили, даже не удосужившись хотя бы допросить. Более того, вошедшая с волками странная молодая девушка, по виду, работница одной из графских фабрик, оказалась магиней и излечила и его, и Тупицу.

Воспользовавшись тем, что никому, особо, не было до него дела, он ловко улизнул из злосчастного кабака.

Гнус, к тому времени, уже не раз слышал смутные истории о том, что в Промзоне иногда появляются переодетыми не только волки Нечая, но и он сам, и даже виконтесса, хозяйка этих земель. Правда, в эти слухи он тогда не верил. Не верил, пока не испытал на себе мощь магии виконтессы, моментально излечившей все полученные им побои, и не увидел, как Тупица, на его глазах, превратилась из окровавленной мясной туши, в молодую здоровую женщину.

Всех благородных Гнус ненавидел. И дело было не только в бывшем бароне Палене. Он насмотрелся на благородных, как владетельных, так и безземельных, в Нерове и Гудмине. Все они были заносчивыми, жестокими мразями, живущими по законам, гораздо худшим, как он считал, чем законы банд.

Поэтому, к излечившей его виконтессе, он не хотел испытывать никакой признательности. Впрочем, видимо, это у него не до конца получилось, потому что при мыслях о ней, его не охватывало чувство злости, как при мыслях о любых других благородных.

- Гнус, ты уснул, что ли?

Голос Собика вывел его из дрёмы.

- Угу, похоже на то, - ответил Гнус, - Долго я так?

- Да я сам..., слышь, а ведь, уже, может, и вечер, а? - неуверенно сказал Собик, - Слазить, посмотреть?

- Сиди. Я посмотрю.

Главарь банды из двух воров пополз по тоннелю к деревянному люку.

На улице был уже поздний вечер, почти ночь. Впрочем, непроглядной темноты не было - свет луны и мириадов звёзд на безоблачном небе позволяли разглядеть пространство на сотню шагов. Через щель в рассохшися досках он обнаружил, что пёсьего поста, из-за которого они с Собиком столько дней провели в подвале, уже нет. Видимо, очередная облава закончилась. Или псы заняли другие посты.

- Вылазь, - негромко позвал он своего напарника.

До Объездной дороги они пробрались быстро и спрятались, прижавшись к стене какого-то лабаза.

Объездной дорога называлась с тех пор, как была построена в обход Промзоны. Вот только, за прошедшие два года, Промзона расстроилась так, что дорога из объездной стала, по-сути, центральной. Но название осталось.

Больше декады назад по этой дороге возвращалась из похода в Растин победоносная армия имперского графа ри,Шотела. В тот день, вдоль всей дороги собрались огромные толпы горожан. Что удивительно, эти толпы были намного больше даже тех, что обычно собираются посмотреть на казни.