Имперский ястреб

Судя по голосам, захватчики были то ли пьяны, то ли находились под воздействием диджаха. Впрочем, возможно, что их одурманивали успех, страх туземцев и чувство собственной вседозволенности. Пронзительно закричала женщина, следом раздался детский плач. Одна из хижин, прогорев, рухнула, взметнув в небо сноп оранжевых искр.

– Пора, – решил Зарайя.

Не было ни громких приказов, ни воинственных воплей. Просто из—за деревьев щелкнули тетивы арбалетов. Сразу с десяток наемников попадал на землю, так и не поняв, откуда пришла скосившая их смерть. Словно грозные призраки возмездия, солдаты все так же беззвучно и стремительно ринулись в деревню. Застигнутые врасплох парганцы отчаянно оборонялись, но недаром о воинских доблестях Ястребов ходили легенды. В нескольких шагах от меня Бил схватился с дюжим наемником. Звенела сталь, раздавались резкие выкрики, с которыми противники наносили друг другу удары. Дзанг – скрестились мечи, капрал оттеснил противника. Удар – и клинок наемника сталкивается с подставленным щитом. Мгновение спустя Бил отскакивает влево и заносит меч. Парганец уворачивается от мощного удара, который должен был перерубить его шею. Удар, еще удар, звон металла… Бил подвижен и быстр, как жидкое серебро. Наемник начинает уставать и пропускает выпад. Глубокая рана в плече, левая рука безвольно обвисает, щит выпадает из ослабевших пальцев. Неуловимо быстрое движение – и враг валится в пыль, орошая ее бьющей из рассеченного горла кровью.

Повсюду огонь, крики, звон оружия… Воины, взяв наемников в кольцо, теснили их к середине деревни. Те сражались отчаянно, но при равной численности перевес был на нашей стороне. Я увидел наконец, чего стоят в бою настоящие Ястребы. Мимо пролетел Йок, именно пролетел, распластавшись в воздухе, как огромная, странная птица, и обрушился на голову своего противника. В руке Йока был меч, но даже без него капрал сам по себе был бы страшным оружием. Он сражался не мечом, а всем телом, клинок казался лишь гармоничным продолжением его руки. Движения Йока были плавными и неуловимыми. Он приседал, падал, вскакивал и совершал невероятные прыжки, совершенно сбив противника с толку. В конце концов, Йок, в очередной раз взвившись в воздух, ударил противника ногой в грудь. Как ему это удалось – ума не приложу. Парганец даже не успел ни отскочить, ни закрыться щитом. Капрал подскочил и пронзил его сердце мечом, но, думаю, после такого удара наемник и так уже бы не поднялся. Зарайя, прислонившись спиной к торчащему посреди деревни каменному идолу, точной копии того, перед которым меня чуть не превратили в зомби, мерно перезаряжал арбалет, каждым выстрелом отправляя кого—нибудь из парганцев в гости к Тринадцатому богу. Хамар, страшно оскалившись, так что черные усы воинственно вздыбились, с хэканьем рубил мечом направо и налево, не утруждая себя сложными приемами. В его вдруг ставших безумными глазах отражался блеск пожара, лицо исказила бесконечная ненависть, и мне на миг показалось, что капрал получает от драки какое—то непонятное мне, болезненное наслаждение. Повсюду огонь, крики, звон оружия, почему—то засверкали молнии… И над этим безумием, как гимн кровавой Морриган, реял чистый смех Лютого. Он хохотал, врубаясь в толпу мечущихся наемников, рассекая тела, оставляя их истекать кровью. Смеялся радостно и звонко, как ребенок, наблюдающий за представлением кукольников. Гибкий и подвижный, в одной рубахе, без кольчуги и шлема, Ом собирал кровавую жатву, и не было в те мгновения человека страшнее и загадочнее.

Оказавшись в гуще дерущихся, я растерялся и бестолково топтался на одном месте. Внезапно сбоку, из тени еще не занявшейся огнем хижины ко мне метнулся наемник с кривой саблей. Понимая, что плести заклятие уже поздно, я неловко выдернул из ножен меч. Парганец сделал неприличный общепонятный жест и попер на меня. Первый удар я худо—бедно отразил щитом, с удивлением поняв, что все еще жив. Как драться дальше – и знать не знал, но вовремя вспомнил урок Добба: «горизонт правый, горизонт левый, вдоль!» – что и проделал. Надо сказать, не без успеха. Наемника, конечно, не задел, но разозлил изрядно. Запястье правой руки ощутило вливающуюся силу паурониевого браслета. Усиление удара – это, конечно, хорошо, только вот как бы умудриться его нанести? Видно, меня в тот день Луг хранил для каких—то ему одному известных целей. Потому что противник мне попался молодой, не очень опытный, зато как следует выпивший. Но и с ним бы я, наверное, не справился. Хотя показал все, что вспомнил. И подплужный, и отножный, и даже стойку «собачий хвост»! Вот эта—то стойка наемника и доконала: он замер, изумленно уставившись на меня и бессильно опустив руки. Я не сразу сообразил, что произошло, и уже собрался возгордиться своим боевым искусством, когда заметил торчащее из груди парня острие. Парганец медленно завалился вперед, и я увидел дикаря, вытаскивающего копье из его спины.

– Умганга, – белозубо осклабившись, приветствовал меня туземец.

– И тебе того же, – ошеломленно ответил я.