Имперский ястреб

В ответ слышался панический визг, перемежавшийся сбивчивой незнакомой речью, что—то вроде «гыр—гыр—гыр». Я поднялся и подошел к веселящейся роте. Протолкавшись через плотное кольцо воинов, увидел существо, которому был обязан своим пробуждением. В круге, образованном солдатами, метался кто—то маленький, ушастый и серый. Он был похож на крошечного, по пояс взрослому мужчине, человечка со сморщенной, плаксивой физиономией. Голову украшали замечательные по размеру и форме уши. На поясе болталась пышная травяная юбочка, на груди глухо побрякивало множество деревянных амулетов. В одной тоненькой лапке существо судорожно сжимало пучок кореньев, другой – прикрывало голову, словно ожидая удара. При этом тваринка верещала, как нехолощеный поросенок. Бросаясь от одного воина к другому и опасливо заглядывая в смеющиеся лица, серый человечек жалобно пищал, видимо, прося выпустить его. Довольные нечаянным развлечением солдаты хлопали в ладоши и легонько отталкивали его обратно в центр круга. Почему—то мне вспомнилась обезьянка, которую водил по Виндору на поводке старый шарманщик. У нее были печальные глаза и такое же морщинистое, грустное личико. Шарманщик крутил ручку, извлекая из своего инструмента стонущие звуки, а зверюшка просительно протягивала к людям лапку, ожидая угощения…

– Что тут происходит? – спросил я.

– Ты смотри, лейтенант, кто к нам пожаловал! – восторженно проговорил Сайм Хассон. – Что, не узнал? Это ж гоблин!

Хм, странно, а почему считается, что они зеленые? Этот серый какой—то. И совсем не похож на картинки в книгах. Сам я никогда гоблинов не видел, однако много слышал о них от людей, бывавших в Аллириле. Собственно, только там они и остались. Эльфы их не трогают, считая кем—то вроде низших существ, недостойных драгоценного внимания Первозданных. Раньше этот народец водился и в лесах, окружающих Орочье гнездо. Но Дикие, которые не признают за другими расами права на жизнь, уничтожили всех. Впрочем, и люди тоже отличились. Я читал, что около тысячи лет назад гоблины были довольно многочисленным народом и населяли все леса Аматы. Но охота на них долгое время считалась забавным и безопасным развлечением, и в конце концов зеленокожие племена были истреблены. А теперь оказывается, что они сохранились не только в Аллириле, но и на Южном континенте. Кстати, возможно, что здесь лесные жители имеют серую окраску. Хотя это и неправильно как—то: по идее, зеленая кожа помогает им скрываться в траве. Между тем гоблин дошел до крайней степени отчаяния, пришлось вмешаться. Когда он оказался недалеко от меня, я ухватил его за дрожащие плечики, одновременно скомандовав солдатам:

– Р—р–р—азойдись!

Разочарованные из—за того, что веселье окончено, воины, недовольно ворча, разбрелись по поляне, а я посмотрел вниз. Гоблин постепенно зеленел. Очевидно, серый цвет кожи был явлением, подобным человеческой бледности. Теперь же, успокаиваясь, ушастый возвращал себе природную окраску. На меня смотрели огромные, болотно—зеленого оттенка, полные невыразимой вековой печали глаза. Я отпустил хрупкое плечико, гоблин, отвесив низкий поклон, разразился длинной гортанной тирадой, из которой я ничего не понял и, махнув рукой, ответил:

– Иди уже!

Существо еще раз поклонилось, совершило длинный скачок и скрылось в густой траве. Некоторое время над зарослями мелькали остроконечные уши, потом и они исчезли. Я вернулся к воинам, мысленно отметив, что зелье дяди Ге помогло: руки почти не болели.

– Выступаем, лейтенант? – спросил Зарайя.

– Если, конечно, господину лейтенанту не угодно будет прямо сейчас спасти еще парочку каких—нибудь гнусных тварей, – ядовито заметил Ом.

А вот это он, пожалуй, зря сказал! После двух дней, проведенных в плену у дикарей, после кошмарного ритуала зомбирования, после того как мне пришлось собственноручно сжигать тело несчастного Грика, я был на пределе. И это небрежно оброненное замечание стало искрой, пробудившей в моей душе яростное пламя злобы.

– Что вы сказали, капрал? – стискивая зубы, нарочито спокойно уточнил я.

– Вы плохо слышите, лейтенант? – видимо, у Лютого тоже накипело, и он не собирался сдаваться. – Я сказал, что ваша неземная доброта пугает. Благодаря ей, мы рискуем попасть в неприятную историю.

– Ом, замолчи, – Хамар побледнел, черные усы уныло обвисли.

– Давай не будем… – чего не будем, Зарайя договорить не успел. Лютого несло.

– Вы ничего не перепутали, господин лейтенант? Быть может, вам стоило бы сделаться жрецом храма Брижитты, а не офицером Ястребов?

– Вы забываетесь, капрал!

– Это вы забываетесь. Готовы проливать горючие слезы над любой жалкой скотиной.

– Гоблины – не скоты, это разумные существа. А вы будете наказаны.

Ноздри породистого носа строптиво раздулись, глаза от бешенства словно бы сделались еще светлее, изящные пальцы плотно стиснули рукоять стилета.

– И кто же меня накажет, господин лейтенант? Уж не вы ли?

– Именно! – зарычал я.