Имперский ястреб

Один за другим воины выходили из воды и подставляли солнцу блестящие мокрые тела. Здесь же стихийно образовалась походная цирюльня. Капрал десятого десятка Эцони Мастано, вооружившись посверкивающей на солнце бритвой, избавлял всех желающих от избытка растительности на лице и голове. К нему выстроилась длинная очередь: даже те немногие солдаты, у которых имелись волосы, теперь решили с ними расстаться. Те же, что сияли бритыми головами, желали убрать отросшую щетину.

– Я – потомственный брадобрей, – говорил маленький смуглый Эцони, ловко орудуя бритвой. – Мой отец держит цирюльню в городке Сальяни, что в Садовом крае. Вот уже десять поколений Мастано этим занимаются. Так что не бойтесь, ребята, все будет не хуже чем у придворного мастера!

– А чего же ты здесь—то делаешь? – подмигивая мне, спросил его Бил.

– Да по глупости все, по молодости! – досадливо фыркнул Эцони. – Сбежал от Псов, сначала в Виндор подался, благо, там народу много, затеряться легко. А потом уж, как шумиха немного улеглась, завербовался в Ястребы…

– Что ж ты натворил, того, этого? – с улыбкой человека, предвкушающего интересный рассказ, поинтересовался Добб.

Эцони стряхнул на землю ком пены с остатками чьих—то волос, сполоснул бритву:

– Следующий, садись!.. Да я ведь вам уже рассказывал.

– Вон, лейтенант не слыхал, Хамар, его магичество…

– Ладно, – смилостивился Мастано. – Значит, так. Цирюльня у нас небольшая, доход приносит постоянный, но скромный. А я – такой человек, что всегда стремлюсь к лучшему. Мне хотелось денег и славы. Вот и задумал сделать такое мыло, чтобы убирало волосы раз и навсегда. Представляете – намазал, подождал – и нет бороды! Маги—целители, конечно, готовят притирание, от которого рост волос замедляется, но чтобы навсегда исчезали – нет такого! Вот я и взялся за дело: по вечерам сидел в цирюльне, бывало, до утра засиживался. Без волшебства, конечно, такое средство не сделаешь. Набрал книжек, какие у старьевщика нашлись – и помогай, Луг!

– Эцони прервался на секунду:

– Следующий! Да, так вот: попалась мне книжка про всякие травки и зелья. Нашел я там что—то похожее, немного поменял по своему разумению, и сделал наконец…

– Из чего сделал—то, скажи, – со смехом перебил цирюльника Сайм.

– Помет летучей мыши, корень мыльника, толченая кость черного петуха, кошачий жир, – перечислил Эцони. – И много еще всякого. Сварил я из всего этого мыло. Красивое такое получилось, густое, голубенькое. Только чтобы оно подействовало, следовало заклинание произнести, непонятное. Буквы вроде бы наши, а слова чужие. Дождался я утра, пришел в цирюльню первый гость, как раз побрить просил. Я отошел, заклинание прошептал, и несу ему это мыло. Ну, думаю, сейчас его обслужу, обо мне слух пойдет, и начнется: слава, деньги!

Капрал сделал многозначительную паузу, видимо, ожидал ставшего уже традиционным вопроса. Его задал Флиннел:

– Прославился?

– А как же! – лукаво усмехнулся Эцони. – Мыло шипит, пузырится, посетитель орет благим матом, по цирюльне носится. Я – за ним, обтереть хочу. А тут куски пены стали на пол валиться, расти, а из них демоны полезли. Маленькие, разноцветные, морды мерзкие! И стали они по воздуху летать, по мебели скакать, зеркала перебили, банки с притираниями тоже. А потом еще и гостю на голову нагадили. С улицы на крики народ прибежал, а несчастный верещит: «Вяжите Незаконного мага!» Пока суть да дело, я смылся, в чем был.

– А зачем же вы такое средство придумывали? – искренне удивился Дрианн. – Ведь получись оно – без работы остались бы. Брить—то было бы некого.

– Говорю же, молодой был, глупый, – ответил Эцони. – А потом в Ястребах привык, получаться стало, до капрала дослужился. Теперь до лейтенанта дойти хочу. А у посетителя того как росла борода, так и растет. Только после демонского дерьма волосы на голове повыпадали! Видно, в этом и была суть заклинания.

Смеясь вместе со всеми над рассказом Мастано, я невольно подумал, что мой список пополнился еще одним именем. Оказывается, и Эцони не чужд колдовства. Конечно, не демонов он вызвал. Скорее всего это были фаари: вудерсы, или, может, гриннали. Именно они склонны к таким пакостям. И вроде бы тому, кто пытается меня уничтожить, невыгодно сейчас признаваться в своих умениях. Но вдруг это хитрость такая: вот, мол, я перед тобой как на ладони, ничего не скрываю… Умно, между прочим. Лучше самому рассказать, чем я от других узнаю.