Имперский престол (СИ)

Сигизмунд присылал мне еще письма, просил, чтобы все вопросы решали наши доверенные люди. Вот только я не согласился. Понимаю, что для польского короля будет унижением получать политические оплеухи, что он хотел переложить сомнительное право быть переговорщиком на кого-то иного, но… мне плевать. Я так устал от все еще продолжающегося Московского Православного Собора, что не уезжал из Москвы на переговоры, а сбегал на них.

Ох, сколько же кровушки моей царской попили все эти интрижки, борьба за лучшее место в формировавшемся Вселенском Святейшем Православном Синоде. Постоянные переговоры, вмешательство. При этом я чувствовал себя завхозом, так как главное, чем мне приходилось заниматься, так это организовывать места проживания, систему обеспечения продуктами, всем нужным и многое другое. Почему я? А кто еще примет решение о передачи половины всего Кремля под нужды академии? Или кто распорядится царскими закромами-складами, доступа к которым нет ни у кого? Хотя да, я лишь давал распоряжения, но чего стоило выслушивать все эти переговоры и дрязги? Нет, Германа так я скоро потеряю. Такой объем работы, как и психологического прессинга, не пройдет бесследно.

Тут и Неофит пытался чуть ли не купить меня, но чтобы именно он стал во главе Святейшего Синода. Этот нищий пытался меня купить! Конечно, он не предлагал деньги, это было бы верхом глупости. Он обещал политическую поддержку в диалоге с Константинополем-Истамбулом. Как будто я не понимаю, что сам патриарх в политических раскладах Османской империи чуть больше, чем ноль. Он мне пообещал, что мои слова передадут султану. Вот хотелось дать ему волшебного пенделя, чтобы понял — Россия держава великая и не нуждается в благосклонности султана.

Так что путь пауки грызутся, а я сбежал на переговоры. Прибуду после подписания Смоленского Вечного мира и рассужу патриархов. Мне нужно быть над ними, а не с ними. Главная моя цель, как православного государя была доведена до иерархов и они с ней согласились. Москва — новый центр Православного мира!

Что касается переговорного процесса, то тут я не переживал, почти что. Хворостинин только полторы недели назад взял Ковно. Этот немаленький литовский город оказался практически не защищенным. Сработала разведка, иначе никто не повел бы войско к Ковно.

Жолкевский поверил, что русская армия готовится к быстрому маршу к Варшаве, потому и принялся готовиться к обороне, недавно получившего статус столицы, города. Гетман перекрывал все дороги к Варшаве, готовил летучие отряды, что бы те жалили наше воинство на марше, увеличивался и гарнизон главного польского города. А мы возьми, да сверни чутка, в сторону, нам и не особо нужного, Ковно.

Это направление наступления было не особо необходимым, даже более того, ненужным. Идти на Ковно — это отрезать всю Белую и Черную Русь от Польши. Такой кусок, еще только поднимающейся с колен России, не проглотить. Тем более, что не так легко было бы взять под контроль эти земли. Это в Ковно гарнизон оказался смехотворным и всего с семью старыми пушками, а вот Несвиж, Мир, Лида, Троки, особенно, Гродно…

Эти города с наскоку не взять. В Несвиже, как сообщает разведка, стянуты немалые силы. Будь это войско коронным, то пришлось повозиться и в поле, не говоря о взятии замка. Радзивиллы купили всех наемников, до кого дотянулись своими длинными руками, а так же собрали в кулак свои силы и военные отряды своих клиентов. В Мире схожая ситуация. Так что идти туда — это затягивать войну и надолго.

Но Ковно играло на переговорах очень положительную, для меня, естественно, роль. Всегда нужно иметь то, от чего можно отказаться и тем самым ускорить переговорный процесс, дать противнику, хоть и малый, но повод для гордости.

Для монарших переговоров все было готово. Не так давно перестроенная усадьба воеводы Шеина подходила для этого более всего. Богатая усадьба, вычурная даже со статуями, своей часовенкой. Михаила Борисовича стоило бы проверить на предмет коррупции, но его поступок с Яном Сапегой, когда Шеин не стал предателем, заставляет меня принимать воеводу, как русского героя, несмотря ни на что. Сейчас понимаю некоторых русских правителей-руководителей, когда и понимаешь, что твой приближенный вор, но позволяешь ему таковым оставаться, так как КПД полезного действия выше, чем ущерб.

— Семен Васильевич, докладывай! — сказал я, когда сразу же по въезду в Смоленск, собрал совещание.

— Вечный мир готов. Тридцать три листа списали, — начал доклад приказной боярин Приказа Иноземных дел Семен Васильевич Головин. — Старик Кшиштоф Радзивилл пытался сопротивляться, держал совет с королем и Жолкевским, но мы договорились. Пришлось отставлять и Ковно и Вильно… Но на то мною были получены разрешения от тебя, государь-император.

— По землям говори! Все, что хотели наше? — проявил я нетерпение.