Имперский рубеж

«Может, лучше закатиться к дамам-с? — размышлял поручик, неторопливо пыля английскими ботинками, которым и вправду износу не было, по хорошо известному маршруту, проделать который теперь мог и в полной темноте и мертвецки пьяным. — Говорят, недавно прибыло из Империи пополнение сестричек милосердия… Или просто лечь пораньше, прочитав наконец пару страниц давным-давно одолженного у Зебницкого романа?…»

Но отказаться от общения, по которому истосковался за неделю изматывающих «конопляных поисков», Саша не мог. Стоило вспомнить, что завтра или, в крайнем случае, послезавтра опять предстоит мотаться целыми днями по набившим оскомину ущельям в поисках клочков пыльно-зеленой, похожей цветом на германские шинели, еще не до конца изношенные «сарбозами», растительности, и ноги сами ускоряли замедлившийся было шаг.

«В конце концов, — пытался обмануть себя молодой человек, — можно и не напиваться. Посидеть где-нибудь в сторонке с бокалом пива, послушать споры, сыграть партию-другую на бильярде… Вернуть Зебницкому, наконец, старый долг…»

Александр вздохнул: вернуть одолженные два месяца назад десять рублей легкомысленному поляку означало попойку на ту же сумму, поскольку деньги в руках шляхтича держаться никак не желали, а желающих поучаствовать в истреблении «красненькой» всегда было хоть отбавляй. Тут уже не отделаешься бокалом местного «Моргенштерншаушлихтера», неведомо как укоренившегося на абсолютно неприспособленной к пивным экзерсисам почве. И что самое грустное — с десятки все веселье только и начнется…

* * *

Увы, как и почти все благие намерения в нашей жизни, это тоже так и осталось намерением — не более того.

Не успел Саша пересечь порог «клуба», как сидел между друзьями на шатком табурете, прижавшись спиной к осыпающейся сухой глиняной крошкой при каждом движении стене, в стакане, зажатом у него в руке, плескалось что-то алкогольное, а нечто не менее алкогольное плескалось под черепом, вытесняя и благие намерения, и данные себе обещания.

А на огромном, составленном из нескольких обычных, столе посреди обширного помещения разыгрывалось никогда не виданное им ранее действо.

Бои скорпионов.

Сколько трудов стоило отловить такие вот устрашающие экземпляры — больше фаланги большого пальца, — как раз сейчас взахлеб рассказывал на ухо Александру поручик Мотя Зацкер, слывший в «сеттлменте» выдумщиком не хуже покойного Еланцева. Слава богу, все шутки Матвея Зиновьевича имели характер довольно безобидный и были действительно веселы и оригинальны. То он, воспользовавшись каким-то местным праздником, устраивал настоящий костюмированный бал, то — гонки на ишаках, то беспроигрышную лотерею. От начальства сей оригинал постоянно получал распеканции, зато с товарищами имел отличные отношения и был желанен в любой компании.

— Представляешь, Саша! — теребил за рукав поручика Зацкер — он со всеми был на «ты». — Вон того негра мой Ларионов вытряхнул из своего сапога. — Тощий палец с обкусанным ногтем указывал на литровую стеклянную банку, на дне которой притаился действительно необычной расцветки — почти черный — огромный скорпионище. — Хотел раздавить, увалень, да я спас это чудо природы. А потом, как-то сама собой, возникла мысль: а что, если попробовать… Понимаешь, тараканьи бега — банально. Петушиные бои… Интересно, но где добыть петухов? Знаешь ведь, что местные обожают этот варварский вид спорта. Бойцовый петух стоит таких денег!

Выдумщик прервался, глотнул, будто воды, добрых полстакана араки — местной водки, мало чем отличающейся по вкусовым качествам от шаропа, и затараторил, возбужденно блестя большими, навыкате, глазами:

— Смотрю я, как этот негр бегает по дну банки, трясет хвостом, и думаю: э-э-э-э!..

Половой Семен водрузил на стол огромную плоскую стеклянную банку вроде аквариума, осторожно вынул из его прозрачной тюрьмы темного скорпиона щипцами для сахара и опустил на дно ристалища.

— На арене боец номер один, — громко объявил Зебницкий, согласившийся быть рефери поединков и заодно крупье: не умея сохранить свои деньги, поляк тем не менее, раз «ожегшись на молоке», отличался щепетильной честностью, чем и пользовались отцы-командиры, непременно командируя его за казенными суммами, когда возникала такая необходимость. — По кличке «дядя Том»! Против него выступает… — Семен застыл с зажатым в щипцах извивающимся страшилищем песчано-рыжего колера, — боец номер два по кличке «Абр-р-рек»! Делайте ваши ставки, господа!

— Ставлю рубль на черного! — потянулись к серебряному блюду руки со ставками. — Полтинник серебром на рыжего!.. Три рубля на гнедого!..

Саша поддался общему ажиотажу, метнув на блюдо свернутую квадратиком рублевую купюру.

И схватка началась…

— Слушай, Зацкер, — спросил Александр поручика, когда страсти несколько улеглись, а вокруг стола с сосчитанными «бойцами» осталось лишь несколько самых азартных игроков. — Ты все про все на свете знаешь…

— Не без этого! — приосанился Матвей. — Спрашивай, о повелитель винтокрылого шайтана!