Имперский рубеж

— Ну и что? — Матвей Опанасович зевнул, до хруста раздирая рот. — Стреляют и стреляют, что с того? Тут каждую ночь стреляют, и что — не спать из-за этого? Не знаю, как вам, а мне с утра — на службу…

— Но ведь…

— Успокойтесь, — еще раз зевнул прапорщик, почесал поросшую белесым волосом грудь в вырезе линялой нательной рубахи и с тоской оглянулся на смятую постель. — Стреляют далеко, даже не в нашем районе… — Он вслушался и уверенно заключил: — За рекой палят, в Чилбазгане. Может, туземцы чего не поделили, может праздник у них какой… Восток, одним словом… Спокойной ночи, поручик, и сладких снов.

Деревянко бесцеремонно закрыл дверь перед носом у растерянного Саши, и уже через минуту из-за нее донесся богатырский храп техника, могущий легко соперничать с далекой канонадой, никак не желающей стихать. И Бежецкому оставалось лишь позавидовать непробиваемой безмятежности прапорщика, потому что он сам так и не смог сомкнуть глаз до рассвета, вслушиваясь в далекую стрельбу…

Но первым, что с утра сделал Бежецкий, был визит на оружейный склад корпуса, где после долгих препирательств с пожилым усатым фельдфебелем он завладел новеньким автоматическим пистолетом Федорова с магазином на двадцать патронов, который доселе держал в руках лишь пару раз в училище. С тяжеленной, солидно оттягивающей подогнанную по фигуре портупею, тоже новенькой с иголочки кобурой на боку, он наконец почувствовал себя настоящим боевым офицером.

— Дайте-ка посмотреть, — заинтересовался штабс-капитан Нефедов, когда все представления были позади и офицеры тесно сидели за сдвинутыми вместе столами «клуба» — некого гибрида ресторана и курительного зала, который содержал отставной фельдфебель Неустроев, решивший не возвращаться на родину (таких здесь оказалось много). Оружием тут, видимо, было трудно кого-то удивить — Саша у многих видел кобуры на боку, — но ему это удалось. — Честное слово, господа, в первый раз вижу такого монстра вблизи!

— Покажите, покажите, поручик! — поддержали остальные собравшиеся.

— Ничего особенного… — смутился Бежецкий, извлекая на свет божий свой грозный «федоров».

— Ого!.. — пронеслось над столом. — Действительно монстр!.. Всякое видал, но чтобы… Да вы эстет, поручик!..

— Прекратите, господа, — пробасил Нефедов, придирчиво осматривая «машинку», крутя ее в руках так и эдак, выщелкивая толстый магазин из рукояти и с лязгом загоняя его обратно. — Оружие весьма действенное, как я слышал. Правда, опробовать как-то не доводилось.

— А что же сейчас мешает? — скривил тонкие губы в усмешке сидящий напротив ротмистр Сашиного «полка» Жербицкий. — Силантий Фокич, думаю, возражать не станет.

Офицеры с готовностью задвигали стульями, загомонили.

— Осторожнее, штабс-капитан, — попытался сопротивляться Саша. — Он же заряжен!

— Я в курсе, — серьезно кивнул Нефедов, передергивая затвор. — Васи-и-илий!

— Что прикажете? — прибежал на зов одетый нарочито в русском стиле и прилизанный на прямой пробор мордастый половой Василий, вытирая руки о фартук.

— Расставь-ка там у стеночки бутылки пустые, Вася, — попросил штаб-ротмистр. — Надо, понимаешь, пушку поручику пристрелять.

— Помилуйте, барин! — изменился в лице половой, перебегая глазами с одного офицера на другого. — Как можно? Это ж не стрельбище вам!

— А-а, прекрати! — беспечно махнул рукой Нефедов. — Можно подумать в первый раз.

— Не первый, — упрямился официант. — А ремонтировать потом кто будет?

— Что тут ремонтировать? — улыбнулся Жербицкий. — Стены-то даже не оштукатурены! Дашь бачам полтинник серебром — они дыры глиной замажут, будут стены лучше новых. Не томи, братец, тащи бутылки.

— Положим, полтинником не обойдешься, — рассудительно заметил штаб-ротмистр Лисицын. — Рубль серебром, как минимум.

— За чем же дело стало? — Жербицкий снял с вешалки у входа кепи и пустил по кругу. — Кому сколько не жалко, господа!

Саша бросил в шапку серебряный четвертак — больше монет в карманах у него не оказалось. Набралось где-то около трех рублей. Ротмистр поворошил кучку тускло поблескивающих монет длинным аристократическим пальцем и ловко напялил кепи на голову полового — ни пятачка не просыпав.

— Действуй, Василий! Тут и на ремонт хватит, и тебе останется. А будет Силантий Фомич шуметь — вали все на меня: он в моей роте служил — поперек слова не скажет.

Бесшабашность боевых офицеров постепенно затягивала Александра, выпитое горячило кровь… В чопорном Петербурге он и подумать о таком не мог, а тут — на передовом рубеже Империи, словно на американском «фронтире», о котором в детстве читал у Майн Рида и Фенимора Купера, — возможно все.

— Позволите, поручик, мне первому? — учтиво спросил штабс-капитан, становясь в позицию для стрельбы. — Лишить вашу фузею невинности, так сказать.

— О чем речь, сударь! — охотно согласился Саша.

— Верно!.. Правильно!.. — загудели остальные офицеры. — Нефедов — мастер…

Штабс- капитан вскинул пистолет, покачал его на вытянутой руке, покрутил головой, опустил… И, молниеносно вскинув снова, семь раз нажал на спуск так быстро, что выстрелы почти слились в очередь.

— Браво!