Имперский союз

«Бедняга, – пожалела ее Надежда, – теперь она точно до утра не уснет. Зря я ей дала такой совет. Ну, да уж ладно – что сделано, то сделано. Впредь умнее буду».

Надежда с удовольствием растянулась на отцовской тахте, закрыла глаза и моментально уснула…

Наука побеждать

Поутру Шумилин решил проведать Лермонтова, который две недели назад отбыл в будущее, чтобы пройти стажировку в одном из подразделений ССО – Сил Специальных операций. Конечно, поручика не отправили в Кубинку, где, собственно, и готовили «вежливых людей», а решили ограничиться обучением его азам работы спецподразделений в тылу противника.

Учитывая, что инструкторам придется иметь дело с абсолютным «чайником», а время на учебные занятия ограничено, подготовка шла практически без выходных и по очень плотному графику. Те, кто курировал стажировку Лермонтова, боялись, что импульсивный и своевольный поэт может не выдержать нагрузок и выбросит белый флаг, заявив, что с него хватит.

Но поручик оказался человеком на удивление упрямым и, несмотря на то, что к концу дня он падал с ног от усталости и еле доползал до койки в офицерском общежитии, «просить пардону» Лермонтов не собирался.

Обо всем этом Шумилину рассказал подполковник Гаврилов, который сейчас находился в Петербурге XXI века и координировал работу Отдела «Х» с подполковником Щукиным, оставшемся в XIX веке и оттуда руководившим своими подчиненными.

– Александр Павлович, – Гаврилов посмотрел на часы и встал из-за стола своего кабинета на Литейном, – если вы желаете посмотреть на успехи поручика в боевой и политической подготовке, то можете проехать со мной в учебное подразделение. У них сегодня как раз занятия на полигоне.

Шумилин согласился, потому что ему было весьма любопытно понаблюдать – как чувствует себя Лермонтов в столь непривычной для него обстановке.

Через два часа они уже были на месте. Обучаемые в «цифровом» камуфляже на полигоне занимались на штурмовой полосе. Все они были похожи друг на друга, и Шумилин не сразу узнал среди «спецов» Лермонтова. Поручик ловко преодолевал лабиринт, сигал в траншеи и проползал под натянутой над землей колючей проволокой.

Потом начались занятия по рукопашному бою. Здесь Лермонтов выглядел слабовато, но с учетом того, что он не так давно вообще не имел представления о том, чем он сейчас занимался, получалось у него в общем-то неплохо.

– Кураторы говорят, что поручик делает успехи, – сказал подполковник Гаврилов. – Труднее всего у нашего поэта получается работа в группе. Все же он по натуре своей индивидуалист, больше полагающийся на интуицию, чем на опыт и холодный расчет. Поэтому мы заставляем его работать в составе отделения. Вроде получается. К тому же из наших ребят – тех, с которыми ему чаще всего приходится работать, мы готовим ядро его будущего отряда. У многих из них уже есть боевой опыт. Кстати, занятия вроде закончились. Давайте подойдем поближе и поговорим с нашим «прикомандированным из XIX века».

Шумилин и Гаврилов подошли к группе молодых парней, горячо обсуждавших недавние занятия по огневой подготовке, и увидели Лермонтова, с улыбкой слушавшего собеседника – высокого белобрысого парня со шрамом на щеке.

– Миша, ты не спеши, целься лучше – в бою «бэка» расходуется на удивление быстро. В самый неподходящий момент патроны могут закончиться. К тому же сам магазин кое-что весит. Вот и прикинь – сколько ты можешь взять с собой боеприпасов, учитывая, что помимо штатного оружия и магазинов к нему, ты потащишь на своем горбу еще много чего нужного в боевом походе.

– Серж, да это мне все понятно, – ответил Лермонтов. – Только вот никак не могу справиться с собой. Стреляешь – и все пули летят прямо в цель. К тому же мне порой кажется, что это не мишени, а враги. Хочется быстрее их всех убить…

– И в этом тоже твоя ошибка, Миша, – сказал белобрысый, – в бою важно не количество, а качество поражаемых целей. В первую очередь следует уничтожать самых опасных противников. То есть хорошо вооруженных или из числа командного состава. Собственно, в этом и заключается принцип снайперской стрельбы.

– Значит, получается, что следует убивать наиболее храбрых и доблестных джигитов, – поморщился Лермонтов. – Как-то все это мне не по душе. Хотя я не стану с тобой спорить…

– Странные вещи ты говоришь порой, Миша, – покачал головой белобрысый, – словно ты с луны свалился… А, впрочем, ладно, – он махнул рукой, видимо, что-то вспомнив, что говорило ему начальство о новеньком.

Тут поручик заметил нас и, извинившись перед своим собеседником, направился в нашу сторону.

– Здравствуйте, Александр Павлович, здравия желаю, господин подполковник, – поздоровался он с Шумилиным и Гавриловым. – Как там дела у нас дома? Все ли в порядке? Я полагаю, что ваш визит сюда связан с обычным человеческим любопытством?