Имперский сыщик. Аховмедская святыня (СИ)

Экипаж вздрогнул и встал. Витольд Львович выбрался наружу, а следом вывалился и Мих. Огляделся - оказались они на Гончарной, местечке хоть и не дрянном, но маложивописном. С одной стороны, тут до Кремля рукой подать, с другой - строения сплошь худые, многие из них составляют кособокие склады, на которые плюнешь - развалятся. Конечно, стала сюда рука генерал-губернатора дотягиваться, те убожества, что ближе к центру города стояли, уже снесли, площадку расчистили и собирались там строить не иначе как добротные дома по последней моде.

Но вот остальные постройки, раскинутые без всякой последовательности и ума, продолжали угнетать взоры благороднейшей публики, которой, к слову, тут было не особо много (а что им тут делать?). Заняться огнем такому безобразию - даже стараться не надо, кинул кто папиросу возле сухой доски или опрокинул невзначай керосинку, и баста.

Мих не понял, что же именно произошло тут, ясно только, что умышленность злодейская - в противном случае не собралось бы столько служивых из его ведомства, полицейских то бишь. Немногочисленных зевак от пожара в сторону отодвинули, хотя уняли красного петуха довольно быстро (разглядел орчук среди пожарных знакомого дворянина, что у великого князя на обеде видел - Телепнев, кажется). Однако недолгое пламя оставило немалые разрушения: будто родилось в центре деревянных строений, проворно съело несколько зданий и, насытившись, успокоилось. Конечно, не без водной магии, по всей видимости.

Посреди этого безобразия стояли знакомые фигуры: Его превосходительства и сразу все три высокородия. Первого полицмейстера, уважаемого Константина Никифоровича, Мих знал; второго, того румяного в очках, видел раз всего, когда к князю ездили. А вот третьего, дюжего молодчика с пышными усами, широкой грудью и красивым мужественным лицом, видел впервые. Ну гусар, чисто гусар, под натиском такого ни одна женщина не устоит. Хотя форма у всех одинаковая, полицмейстеры и есть, ближайшие помощники Его превосходительства.

- Витольд Львович, ты как тут?! - увидев вначале орчука, а потом уже подчиненного, крикнул обер-полицмейстер.

Господин не стал надрывно кричать в ответ, прошел по черной от гари земле и, уже оказавшись достаточно близко, сказал.

- Проезжали, из Захожей.

- А, ты все с аховмедцем...

Голос Александра Александровича выразил всю ту небрежность, какую только мог. По всей видимости, смерть козлоногого действительно представляла не такой большой интерес для Его превосходительства, как нынешняя беда. Мих заключил по обеспокоенному виду обер-полицмейстера, что случилось тут нечто весьма неприятное. То бишь пожар он сам по себе мало хорошего несет, но тут было нечто большее.

- Ваше превосходительство, - подскочил тут городовой старшего оклада, выглядевший не молодо, и не особо внушительно, ростом даже ниже румяного полицмейстера в очках, но его груди висела серебряная медаль "За усердную службу", а подобная награда дорого стоит. - Старушка одна, что в хибаре неподалеку живет, говорит, видела человека, отсюда шествовавшего.

- Понятно, что человека, или ты думаешь, я поверить должен, что только обнаружили все похищенное, а оно случайно возьми само да вспыхни? Ты главное скажи, человек был пламенем объят или нет?

- Вот это неясно. Старая она, зрением слабая. По ее словам, вообще все вокруг в огне было.

- Толку нам от подобного свидетеля. Николай Соломонович, - обратился Его превосходительство к бравому полицмейстеру, которого про себя орчук все же стал называть "гусаром", - езжай до Павла Мстиславовича, вежливо, но настойчиво пригласи в Столешников переулок. Нет, лучше сопроводи, скажи: к Александру Александровичу для срочного разговора.

- Ваше превосходительство, у нас и доказательств никаких против Аристовых нет, - вступился Константин Никифорович, - подумайте, каким скандалом дело обернуться может.

- Ой, да куда уж больше?! У меня за спиной Его Императорское Высочество стоит и после каждого шага велит отчитываться. Езжай, Николай Соломонович, за Аристовым, езжай, а уже потом что-нибудь придумаем... Петр Андреевич, - это он уже к "румяному", - оставайся здесь, может, что найти получится еще или свидетелей найдешь.

Пока он это все говорил, заметил Мих одну странную штуку, которую Витольд Львович выкинул. Вот господин вроде стоял, стоял, а потом быстро, как не всякий человек может, наклонился да с земли что-то поднял. Точнее оторвал, запекшееся, в остов сгоревший вросшееся. Орчук разглядеть не успел, только понял, что малозначительная по размерам вещица, не более пяди, серая, сажей покрытая. Но то ладно, увидел что и увидел, но вот потом...

Сунул в карман, ловко, уверенно, как тать заправский, будто всю жизнь только тем и занимался. У орчука аж челюсть разинулась, и глаза на лоб поползли, а Витольд Львович на него взглянул и палец ко рту приложил, мол, помалкивай. Что тут оставалось?