Имперский сыщик. Аховмедская святыня (СИ)

- Через девку его вышли. Та Кольку боялась шибко. Человек он со странностями, совсем без разумений: мог папиросы об нее тушить, а через минуту в любви признаваться. Ну вот она и обмолвилась своей товарке, а та уже околоточному. Слово за слово, выяснили, что и правда Колька уезжать собирается, и квартирка у банды его аккурат возле вокзалов. Выдавали себя за богатых господ с Запада. Окружили, как сейчас, но пронюхал как-то, пройдоха. Говорят, чутье у него особое на нашего брата, пальбу устроили. А людей вы знаете, сколько на Вешняковке бродит. Могло до большой беды дойти.

- Но не дошло? - Повернул на ходу голову к собеседнику Витольд Львович.

- Не дошло. Благодаря магии истоминской. Штурмом взяли квартиру, всего четверых потеряли против девятерых. Так-то. Нас потом с Его превосходительством приглашали к Его Императоскому величеству. Святого Георгия дали. Жалко, старик занемог тогда, пришлось одному за все ведомство отдуваться. Но Истомины себя никогда не срамили, так-то.

Они вышли на Краснокаменку и Николай Соломонович понизил голос.

- Вон тот дом, четвертый от перекрестка. Окна в квартире выходят во двор, но все равно лучше не шуметь. Миха вашего лучше прямо тут оставить. Если дворами уходить будет, то как раз сюда выскочит. У меня вон, Подберезкин там дежурит, но пара лишних рук не помешает.

Николай Соломонович указал на старика, сидящего на мостовой и просящего милостыню. Даже удивился орчук - про того ли человека говорит полицмейстер? Нет, обрядить в лохмотья можно любого, однако этот дед с оборванной и замызганной бородой, дрожащими руками с желтыми ногтями и грязной морщинистой шеей явно не мог быть филером. Да еще причитал он так слезно, коверкая слова беззубым ртом, жалобя прохожих.

- Матерью-заступнишшей прошшу, люди добрые, сирота с рошшдения, сирый с отрошшества. В руках немошшшь, нишего проклятушшшшие не дершшат. Хоть краюху, хоть монетку малую, кто шшем мошшет.

И судя по шапке с монетами в руках, могли многие. Подавали несчастному так, как орчук не зарабатывал и в лучшие дни. Хотя Мих для себя давно понял, никогда не смог бы нищенствовать, воспитал его папенька не так - что бы ни случилось, всегда можно заработать: не силой, так умом, не умом, так искусными руками. Трудолюбивый человек прокормиться сможет. Нет, не мог быть нищий филером, этого видно, давно милостынею живет.

Но в этот самый момент, когда прохожих возле старика стало меньше, тот проворно обернулся и вдруг, озорно посмотрев прямо на Николая Соломоновича, кивнул. Полицмейстер ответил тем же.

- Лучший у нас по части перевоплощений. Двадцать восемь лет, а каков талант. Постоянно что-нибудь придумывает, вставляет. К нему даже из других городов раз в год с наших ведомств наезжают, дабы мастерству обучиться. Давно говорю Его превосходительству, надо Мишку Подберезкина брать, да методичную брошюру с него писать.

Орчук только диву дался. Двадцать восемь лет тезке, а каков в деле. Сказал бы кто, не поверил. Ну чистый актер, таких и в театре не всегда встретишь. Те в основном ломают комедию, в крайность впадают, а этот в самом деле будто всю жизнь в нищете провел да на улице.

- А что, у вашего Подберезкина и револьвер есть?

- Обижаете, Витольд Львович, конечно, имеется.

- Тогда я бы Миха здесь не оставлял, ни к чему он тут без оружия. Лучше еще одного филера приставить, тоже с пистолетом.

- Не много ли чести этому вашему Черному?

- Если вдруг что не так пойдет, то он непременно через окно уходить станет.

- Обижаете, Витольд Львович, я уж свою работу знаю. У меня и во дворе пара ребят дежурит. Подберезкин уже так, на крайний случай, если Черный каким-то чудом вдруг и оттуда сбежит. Там чуть подальше, в проулке, еще один человек.

- Тогда не понимаю, зачем же оставлять здесь Миха?

Полицмейстер недовольно посмотрел в сторону орчука, но все же сказал правду.

- Не хотел я его к самой операции допускать. Тут дело тонкое, любой случайный человек... или прочий его испортить может. Ладно вы, все же Меркулов, о прыти вашей такие слухи ходят, полезны можете оказаться, но он...

- Это вы зря. К слову, как вы дверь вышибать будете?

- Обыкновенно, сучковатый широкий чурбан берем, да с двух сторон...

- Уже, значит, тихо не подберемся. А вы же знаете, как могут быть бесшумны орки.

- Знаю, - не смог опровергнуть данный факт Николай Соломонович, хотя по его выражению лица, стало ясно, это ему не доставляло удовольствия.

- Это, во-первых, - поднял свободную от трости руку Меркулов и загнул палец, - а уж про силу орчью и говорить не приходится. Тоже ведь так?

- Так, - еще более помрачнел полицмейстер.

- Потому дверь вашу Мих выбьет с одного удара, и никаких поленьев не понадобится, это, во-вторых. - Загнул еще один палец Меркулов, - В-третьих, Мих послушен и приказы исполняет лучше многих подведомственных вам филеров. Потому заключаю, что орчук, как вы его называете, нам не только не помешает, но даже поможет.

- Хорошо, - немного поколебавшись, согласился полицмейстер, - навязали же вас на мою голову. Ладно, идите за мной.