Имперский сыщик. Аховмедская святыня

Взял Александр Александрович Меркулова под руку, как доброго приятеля, и повел прочь. После Константин Никифорович пошел, а уже совсем позади Мих. Причем орчук плелся с самым угрюмым выражением лица и твердым решением в ближайшее же время крепко поговорить с Витольдом Львовичем и объясниться.

Глава 7, в которой у Миха от всего происходящего кружится голова, а Витольд Львович проявляет себя с неожиданной стороны

— У, нечистая сила, натоптал-то, натоптал, бесстыжий, своими ножищами! — Поломойщица, старая высохшая бабка, яростно выжала тряпку и расстелила ее перед Михом. — Ноги вытирай, подлая душа!

Орчук послушался. Зря она так, ему самому совестно было. Хоть и не один он тут грязь развел — с того злосчастного пожара людей хаживало порядочно, — но свою ощутимую лепту внес. Чужой труд Мих уважал, не стал роптать или оправдываться, ноги вытер, а после еще и поднял каждую, пока под ними протирали.

Сидел орчук в приемной самого обер-полицмейстера, аккурат напротив кабинета. Внутрь не пошел, там вдоволь людей важных набилось. Тем паче, от постоянного хлопания и беготни дверь не плотно затворили, и, помимо того, что в щелочку многое видно, еще и слышно все в лучшем виде.

— И что теперь, каждый раз, когда красного петуха увидите, сразу на Аристовых будете думать? — возмутился, причем, как показалось Миху, искренне, привезенный глава дворянской семьи.

— Павел Мстиславович, давайте не будем нервничать, — голос Его превосходительства звучал ровно, но вместе с тем твердо. — Поймите, надо мною сам великий князь, вечером все газеты трубить будут, что найденные сокровища Имперского музея сгорели при пожаре. Мы вынуждены отрабатывать все варианты.

— Могли бы попросту спросить, а не везти меня сюда. Не думали же, что убегу? Александр Александрович, — заметив, что его шутка не произвела должного эффекта, Аристов повысил голос, — побойтесь бога, ну какой я преступник?

— Никто не говорит, что именно вы.

— Ага, но кто-то из моих. (Даже глядя на спину дворянина, Мих понял, что тот улыбнулся.) Нет, боюсь, что разочарую вас, Ваше превосходительство.

— Почему же?

— Потому что Аристовы ездили на званый ужин к Приклонским. Уж можете у последних спросить, они на память никогда не жаловались.

— Все ездили?

— Все владеющие даром. Надеюсь, мои внуки-груднички вне подозрений.

Александр Александрович досадливо крякнул. Как понял орчук, не потому, что Аристовы оказались непричастны к пожару, сколько по другой причине: он на виду не только у своих подчиненных, те будут молчать, а вот перед самым острым на язык аристократом сел в лужу. Последний этого точно не спустит.

— Прошу прощения, Павел Мстиславович, — совершенно бесцветным голосом закончил обер-полицмейстер, — Николай Соломонович проводит вас.

Аристов встал, слегка поклонился сначала Его превосходительству, потом Константину Никифоровичу, а Меркулову пожал руку.

— Честь имею, господа. Ежели что еще полыхнет, вы знаете, где меня искать.

Он вышел в приемную, скорчил рожу оторопевшему Миху и, сопровождаемый «гусаром», направился к лестнице. Секретарь Его превосходительства, молодой прыщавый юнец, сидевший за столом в двух шагах от орчука, притворил дверь, но сделал это не очень прилежно, оставив ощутимую щель. Орчук встретился с ним взглядом, после чего служивый вдруг пошел краской, и потомок кочевников чуть не улыбнулся — так этот тоже подслушивает.

— И что же, спрашивается, за человек там был?

— Кто угодно, — ответил оставшийся полицмейстер. — Я вот в цирке полгода назад видел, как один дуралей завернулся в несгораемый плащ, облил себя керосином и поджег. Потом скинул его — а на теле ни одной подпалины.

— Да и мало ли что могло померещиться старухе сослепу, — впервые подал голос Меркулов.

— Эх, что ни день, то загвоздка. Ладно, Витольд Львович, давай теперь ты рассказывай обо всем по порядку. Что там выяснить удалось?

Меркулов рассказал все в считаные минуты. Орчук слушал, восхищался слогом хозяина, но из головы не выходила та вещица, которую господин поднял. Будто жучок какой в голове появился и тревожит, и тревожит, мочи совсем нет.

— Ну, это успех, Витольд Львович, какой-никакой. Всего и делов-то, теперь накажем филерам в Захожей этого Элариэля арестовать. Это так, чтобы подозрения не вызвать, — объяснил он Меркулову, — думаю, за этим эльфийцем грешков водится порядочно. Какие, говоришь, у него особые приметы?

— Нос свернут и глаз правый наполовину прикрыт.