Имплантация

Леон Ренье: секретные поручения 1861 года. Первая задача была связана с приобретением знаменитой музейной коллекции Кампана. По богатству и разнообразию ни одно частное собрание XIX века не могло сравниться с коллекцией (точнее говоря, с коллекциями) маркиза Джампьетро Кампана ди Кавелли. Выходец из богатой буржуазной семьи, Кампана в течение 25 лет был генеральным директором римского Ломбарда (фактически – крупнейшего депозитного банка). На протяжении многих лет Кампана изымал из кассы Ломбарда наличность, помещая в него под залог предметы из собственных коллекций. Эти деньги он тратил на приобретение новых и новых предметов искусства. Конечным результатом такого управления стал кризис ликвидности в Ломбарде; внезапная ревизия, проведенная в ноябре 1857‐го, установила недостачу в миллион римских скудо. В 1859 году Кампана был приговорен за растрату к двадцати годам галер, а его коллекция конфискована и подлежала продаже. За приобретение коллекции Кампана развернулось настоящее международное соревнование. Ни г-жа Корню, ни сам император не могли оставаться равнодушными к судьбе собрания Кампана: г-жа Корню – в силу хорошего знания коллекции и из‐за страстной любви к древностям и к искусству, а Луи-Наполеон – в силу сугубо личных, не подлежавших огласке, обязательств перед семьей Кампана, так как жена маркиза в 1846 году помогла ему бежать из крепости Гам, а сам маркиз в 1851‐м ссудил императору 33 000 франков, которые были, очевидно, потрачены на организацию государственного переворота [Reinach 1904, 184–185].

В 1859–1860 годах и Англия, и Франция, и Россия осторожно прощупывали в Риме почву для возможного приобретения тех или иных частей коллекции и тянули время, рассчитывая сбить цену, назначенную администрацией Ломбарда. Это продолжалось до декабря 1860 года, когда 15 предметов из собрания Кампана были приобретены английским комиссаром Ч. Робинсоном для недавно созданного Южно-Кенсингтонского музея (ныне – Музей Виктории и Альберта). Судя по всему, это небольшое приобретение осталось тогда незамеченным во Франции. Однако тут в дело вступила Россия, с которой на протяжении 1860 года велись переговоры о приобретении всей коллекции Кампана целиком. 20 февраля 1861 года уполномоченный Александра II С. А. Гедеонов купил для Эрмитажа 767 предметов из собрания Кампана. Об этом приобретении Гедеонов известил международную общественность специальной брошюрой, напечатанной чуть позднее в Париже. В брошюре приобретенные Эрмитажем предметы характеризовались как самые ценные экспонаты всей коллекции Кампана.

Но первой во Франции узнала о русской покупке г-жа Корню. Уже 3 марта она получила депешу из Рима от своего эмиссара, археолога Л. Эзе, которого специально просила проследить за судьбой коллекции. 6 и 11 марта Эзе послал г-же Корню вслед за телеграммой еще два письма с подробным описанием случившегося. И депешу, и оба письма г-жа Корню тут же переправила Наполеону III. Одновременно с этим император получил аналогичное сообщение о результатах миссии Гедеонова от французского посла в Риме.

Император немедленно вызвал Леона Ренье и поручил ему срочно выехать в Италию для приобретения всей оставшейся коллекции Кампана. Ренье тут же попросил, чтобы его сопровождал в качестве помощника и консультанта муж г-жи Корню, художник Себастьен Корню. 22 марта Ренье и Корню в обстановке полной секретности выехали в Рим.

Как видим, перед нами еще один – и чрезвычайно яркий – пример закулисной комбинации, сильно напоминающей и модель вертикального сговора, и принципы «институционального шунтирования» (действия в обход существующих профильных учреждений). Наиболее выразительную характеристику этой комбинации и наиболее внятное объяснение ее причин дает Соломон Рейнак: