Имплантация

придавая слишком большую значимость институциональным аспектам, мы рискуем прийти к выводам, которые следует назвать как минимум курьезными. Так, например, Фуко с величайшей похвалой отзывается о Кангилеме, который был научным руководителем его диссертации «История безумия в классический век»; Кангилем же посвятил свою собственную диссертацию своему учителю Башляру. Башляр, в свою очередь, посвятил свою диссертацию своему научному руководителю Абелю Рею. Но, если следовать за этой чередой институциональных почестей, далее мы обнаруживаем, что диссертация Абеля Рея была посвящена… Эрнесту Ренану. В итоге мы пришли бы к достаточно абсурдному заключению, что Фуко является учеником Ренана [Braunstein 2008, 14–15].

Фуко, конечно, не был учеником Ренана. Но так ли уж абсурдна прочерченная Бронстейном преемственность? Так ли уж она нерелевантна? Здесь, как и всегда, все зависит от точки зрения. Для Бронстейна само допущение, что Ренан и Фуко принадлежат одному и тому же умственному горизонту, выглядит настолько самоочевидно нелепо, что он предваряет имя Ренана эмфатическим многоточием. Ренан для Бронстейна – фигура, явно находящаяся по ту сторону современности; персонаж, не имеющий прямого отношения к нашему строю мышления.

Но сегодня возможна и другая точка зрения на Ренана – прямо противоположная. Однокурсник и многолетний друг Фуко, историк Поль Вен завершал в 1995 году свою автобиографическую книгу «Повседневное и интересное» следующим рассуждением:

Современный мир начался около 1860 года. Флобер, Ницше, Ренан – именно с них начинается эра, в которой мы живем по сей день, именно здесь пролегает подлинный исторический разлом. Никакой постсовременности до сих пор не наступило. Фуко практически является современником Ренана. В 1860 году они уже все знали – и про историю, и про накопление истин или баснословий. Они смотрели на века и континенты тем же взглядом, которым смотрим и мы до сих пор. Они больше не верили ‹…› [Veyne 2006, 319].

Для Вена не существует никакой грани, разделяющей мир Фуко и мир Ренана. Фуко не ученик Ренана: он его современник. (Напомним, что в предисловии к нашим очеркам приведен пример, свидетельствующий о том, что и Бурдьё с Пассероном в известном отношении воспринимали Ренана как своего современника и единомышленника.)