Импланты

Евгений Михайлович сдержал зевок, наблюдая, как брюнет дрожащими руками раскладывает на кафедре листы с речью. Сеченов надеялся, что изъявления благодарности и заверения в искренней радости и обещания впредь работать еще усерднее не займут много времени, но внутренне приготовился слушать, точнее, пропускать мимо сознания, длинную-предлинную речь.

— Хочу поблагодарить организаторов и членов комитета, э-э-э, за оказанную мне честь, — начал Майкл Джемйс. — Я безумно рад, э-э-э, что мне выпала возможность, э-э-э, что я получил эту награду…

Страуб волновался, это видели все: его руки дрожали, голос то и дело срывался, мужчина покашливал, стараясь привести горло в порядок, и поправлял розу в петлице. Сеченову было безразлично волнение "соперника" так же, как безразлична его речь и его работа в области вирусологии. Евгений Михайлович ждал собственного выхода на сцену, потому что после этого, наконец, можно будет покинуть зал, закурить и отправиться в гостиницу. Хорошенько выспаться перед завтрашним суматошным днем, и смыть, наконец с волос лак, от которого жутко чешется макушка.

К счастью, выступление Страуба заняло не слишком много времени, и на сцену поднялся китаец. Ли Сяу Дай в отличие от предшественника, казался спокойным и уверенным в себе, хотя, возможно, эти качества присущи всем китайцам. Аккуратный доктор Дай бегло прочел по бумажке благодарственную речь, раскланялся и спустился в зал. Настала очередь Евгения Михайловича.

За свою жизнь русский нейрохирург побывал на стольких знатных приемах, что был спокойнее даже выступавшего перед ним китайца. Он не написал речь и не готовил ее устно, просто взял бокал шампанского и поднялся на сцену.

— Друзья, — произнес Сеченов, глядя в зал, — не буду утомлять вас бесполезными речами, как это делали мои предшественники. Давайте лучше поднимем бокалы за медицину и людей, которые ежедневно спасают десятки жизней. За тех, кто беззаветно отдается работе, рискуя собственным здоровьем, и, не жалея сил, трудится на благо всего мира. За тех, чьими стараниями медицина не просто идет вперед, а летит на крыльях, которые подарили ей прогресс и новые технологии. Гм. За всех нас, господа!

Зал наградил русского нейрохирурга аплодисментами втрое интенсивнее тех, которыми награждали двух предыдущих ораторов.

— Раз уж у нас тут сложилась не совсем формальная обстановка, — подошел к Сеченову ведущий, — может, вы ответите на пару вопросов? Уж очень любопытна проблема, которой вы занимаетесь.

Евгений Михайлович улыбнулся.

— Ни в коем случае. Давайте не будем превращать приятный и легкий вечер, гм, в лекцию. А о своей работе я обязательно расскажу. Завтра. Приглашаю всех желающих в актовый зал Большой консерватории в десять утра.

Сеченов подмигнул публике и спустился к столику.

Аплодисменты не стихли даже тогда, когда мужчина вышел в вестибюль и направился к выходу.

***

К этому выступлению, в отличие от торжественной речи по поводу получения одной из самых престижных медицинских премий, Сеченов готовился. Не потому, что премия ничего для него не значила, а потому что он считал работу важнее любых наград. Премия — это всего лишь символ, дань уважения, которую отдает человечество гениальному нейрохирургу, а лекция — работа, относиться к которой безответственно нормальному человеку невозможно.

В портфеле из натуральной змеиной кожи лежали распечатки текстов-подсказок, раздаточный демонстрационный материал, мини-проектор, флэшка с фотографиями и образцы имплантатов.

Актовый зал консерватории казался больше того, где проходило награждение премией Ласкера. Декораторы создали отличную иллюзию, выкрасив стены аудитории белой краской, и нарисовав плавные кривые линии. Стулья для оркестрантов со сцены убрали, оставив лишь черный рояль и барабанную установку.

Зрителей собралось предостаточно. Организаторам пришлось принести дополнительные стулья, и все равно у задней стены стояла небольшая толпа желающих побывать на лекции знаменитого русского нейрохирурга. Здесь находились люди разного возраста: и молодежь, и мужчины постарше, и две пожилые дамы в вязаных жилетках, и даже несколько ребятишек. Лекция была открытой, приглашались все желающие, поэтому аудитория подобралась "разношерстная".

Евгений Михайлович улыбнулся собравшимся и установил на принесенный для него стол проектор.

— Гм, полагаю, все знают, чем я занимаюсь?

Аудитория засмеялась.

— Тогда перейдем к главному.

Проектор негромко загудел, и на стене над роялем появилось первое изображение: два атлета на голубом фоне. Тот, что находился слева, хвастливо демонстрировал мускулистые ноги, подтянутый живот, красивые сильные плечи и накачанные руки. Тот, что справа явно увлекался стероидами: он был на целую голову ниже стоящего рядом мужчины и по меньшей мере вдвое шире в плечах. Мускулы его были гипертрофированы до такой степени, что казалось, если он согнет руку, они лопнут, как перезревший арбуз.

— Как вы думаете, кто из этих двоих мой пациент?

— Правый — имплант! — раздались уверенные выкрики.

Сеченов снова улыбнулся.