Спина действительно сильно ноет, временами зудит, как если бы к ней подключали ток. Находиться в таком положение становится невыносимой мукой, что же, последние часы до остановки она постоянно елозила по сидению, пытаясь найти сколь-либо удобное положение, но их попросту не осталось. И вот сейчас уж очень хочется встать на свои две.
Распахнулась водительская дверь и выбрался Раймон, сразу за ним следует Игнет. Поднялась на ноги, кости трещат, мышцы тянет. Такому молодому телу покой противопоказан. Не будь она такой стеснительной озвучила бы свою идею, через каждые сто километров пути делать физические упражнения. Ведь было бы здорово. Эх, никогда не решится. Не хочется казаться глупой и наивной. Капитан лучше её знает, что и когда должно произойти. Конечно это так.
А капитан тоже не сильно спешит браться за дело, но он ведь не полностью стальной человечек. Накинул фуражку и смотрит в сторону горизонта, значимое место, откуда день за днём встаёт солнце. Правда, из-за паршивой погоды людям не каждый раз удаётся его встретить. Вот и сейчас Раймону ничего другого не дано, как наблюдать за серыми повисшими облаками, Игнет не видит его глаза, но точно знает какие они глубокие и задумчивые. Что же, есть куда убежать взгляду. Офицеры Нова на возвышенности и смотрят на мир сверху. И вон там за обрывом глубоко внизу простирается испещрённая трещинами и рвами низина. Землю тут как будто рвали и комкали. Ландшафтный дизайнер так себе.
Игнет тихонько побрела вперёд, давая ногам чуть больше нагрузки. О, они её просят, горят и желают. И забавный момент, идёт, а под ногами мокрая пыль, она же очень сильно напоминает песок. Не доводилось бывать на море, но сейчас если немного вообразить и в частности не поднимать голову на каменные утёсы, можно даже попытаться представить шум волн. Тут ещё такой сильный свежий ветер, в нём же до сих пор сохранилась прохлада недавнего дождя.
А всего в нескольких шагах стоит перекрыв дорогу как раз что-то напоминающее шхуну. Так-то оно не водоплавающее, скинуть эту старую гнилую рухлядь в реку так потонет. Да и изначально предназначено исключительно для суши, вон едва угадываются колёса. Они сейчас конечно не в потребном виде, погнулись, поржавели, да и лопнули сразу в нескольких местах. На таких точно не уедешь. Но в своё время думается, сея повозка облегчала быт людям. Нечто подобное уже встречалось по пути, но в тех случаях картина представала куда хуже, мало чего оставалось целого, считай, только отдельные доски и железки. А тут до сих пор натянут брезент и даже сверху сохранились какие-то ящики.
Этой повозке определённо повезло, во время урагана её не скинуло в пропасть, а развернуло поперёк дороги. Повозке повезло… не повезло машине на пути которой она встала. И, видимо, не только ей одной… Лейтенант подобралась близко, подтащила к себе один прогнивший сундучок. Его крышка буквально отвалилась, а ведь были и петли, и замок. Впрочем, свою работу он выполнил, содержимое прямо-таки вчера сняли с полки и упаковали. Пластиковая обёртка хорошо поспособствовала в сохранности. И что же внутри?.. Книги. Надо же дешёвая по своей сути макулатура, но по всей видимости очень важная для сердца вещь. Была… Иначе стали бы её тянуть на своём горбу. Жаль, что эти книги никогда не вернуться на полку, их уже никто не прочитает. А они забавные, детские в основном, Игнет может вспомнить сюжет многих из них, порой ей их перед сном читала мама, порой папа, ну, а порой и сама. Да родители не обманывали, когда говорили о смысле бумажных страниц, что покоряют километры дорог. Лейтенант вернула в сундучок последнюю книгу, взятую прямо из детства. У неё такое странное название «Импориум».
Игнет собралась вернуть ящик с книгами на место, как в ладонь закатился некий свёрток бумаги. Лейтенант сразу бы выбросила, но что-то остановило руки от резкого взмаха в сторону. Листик почти сам раскручивается, и перед глазами предстаёт ровный аккуратный почерк.
«Мы идём из Инрурума. Мы идём всей семьёй. Моя прекрасная жена Мария, кто готовит лучший завтрак на свете. Она сейчас держит меня за руку. Моя чудесная дочь Мая, чей смех самый приятный звук из всех существующих. Она задорно прыгает вдоль нашей повозки. Мой храбрый сын Роб – самый послушный ребёнок на свете, моя гордость. Он, как обычно, слишком задумчив. И я старый ничем не пригодный доходяга, кому нечем похвастаться. У нас был дом. Обычный, небольшой. Совсем небогатый, но мы его любили. Мы жили там счастливо… А теперь все погибнем. Не идите туда! Вернитесь!»
Через время машина Нова вновь двинулась в путь.
…
– Уже скоро, – тихий и усталый голос Раймона. Да, давно не перепадало хорошего отдыха. Спина ломит, найти себе хотя бы какую-то приемлемую позу на сидении уже не получается. Там, наверно, везде синяки от ухабов и ям.
– О да, уже видно, – очень нежно ответила ему Игнет. При её речи губы практически не размыкаются, она сглаживает каждый звук.