Импортный свидетель (сборник)

— А откуда вам все это известно? — спросил Вой-тецкий, недоверчиво сощурив глаза.

Вендт, не удивившись вопросу, отвечал как ни в чем не бывало.

Так, переговариваясь, они шли по берегу океана и смотрели, как громадные волны, догоняя одна другую, меняя окраску, бежали к берегу, становясь все меньше и меньше и почти исчезая возле песчаного пляжа, облизывали гальку, слишком уж близко лежащую у воды.

Войтецкий замолчал, ему и в голову не приходило, что вся эта история с эвакуацией была задумана его так называемым другом и согласована в деталях с Мильнером. А уж Мильнеру, таким образом, предстояло выявить всех тех, кто может помочь Войтецкому в его работе. Вендту было предложено решать, кто поедет на пароходе. Вендту, а не Мильнеру. Мильнер злился, а Вендт, видя сильно развитое творческое начало в Вой-тецком и сопутствующий ему эгоизм, для блага операции предложил самому Мирославу решить, кто поедет на пароходе.

— Если бы вам пришлось комплектовать команду, — спросил Вендт, — кого бы вы взяли с собой для дальнейшей вашей работы?.-.— Вендт хотел сказать «на материке», но это было бы уже второй неосторожностью, поэтому он вовремя остановился.

Войтецкий подумал.

— А куда денутся остальные и сколько я могу взять с собой народа на пароход?

— Остальные прибудут немного позднее. Нам же с вами дорога каждая минута, поэтому мы едем через трое суток.

— И вы едете? — рассмеялся Войтецкий.

— А вы против?

— Вы же предоставили возможность комплектовать команду мне.

— И вы…

— И я бы вас не взял.

— За что такая немилость, помилуйте?

— Вы очень много меня пугали.

— Я просто давал вам много информации, и вы благодаря ей стали сильным, не так ли?

Войтецкий подумал и согласился.

— Так как же все-таки будет с отъездом? — настаивал Вендт.

— Вы не назвали то количество людей, которое можно взять с собой.

— Берите всех, кто реально может вам помочь, причем только минимум, обслуга там будет своя, не менее квалифицированная, охрана тоже. Если я по каким-то параметрам не гожусь вам в помощники, мы расстанемся, я, преклоняясь перед вами, уйду.

— Ну, ну, милый мой Вендт, я ведь пошутил.

— Нет, наука — прежде всего, мы слишком большое делаем дело, — шутя, капризничал Вендт.

Войтецкий посмотрел на него с удивлением.

Вендт понял удивление Войтецкого, взял блокнот и написал на первой страничке:

«Герр Войтецкий, продолжайте поддерживать беседу в таком же бравурном духе преданности фюреру, нас могут подслушать».

У Войтецкого тотчас же пропал дар речи, как и у всякого человека, которого просят поговорить.

Вендт между тем скомкал листок бумаги и сжевал его.

— Говорят, целлюлоза полезна, — сказал он, — кроме того, я еще не завтракал.

Войтецкий молчал, и видно было, что он хотел что-то сказать.

— Я серьезно, Мирек, — сказал Вендт, — сегодня к вечеру вы должны дать мне списки отъезжающих из числа тех, без которых наша работа не может быть продолжена.

Войтецкий пообещал. Весь день он трудился над составлением списка и вечером его уже читал… Мильнер. Вычеркнув примерно треть людей, главным образом из числа тех, кто не внушал ему, Мильнеру, доверия, тех, в отношении кого были малейшие сомнения, и тех, кто не попал в истинный секретный список, Мильнер счел свою задачу выполненной.

Было предложено каждого индивидуально, втайне от других и с минимумом вещей, вывезти на ту часть острова, где пришвартовался пароход, после чего содержать на пароходе безотлучно вплоть до отбытия. Передвижение по пароходу строжайше запрещалось. В день отплытия на пароход будет грузиться оборудование.

Демонтированные лаборатории, упакованные руками тех, кому предстояло остаться здесь, к исходу третьих суток были погружены на пароход.

Войтецкий был тоже тайно направлен на пароход и содержался в своей каюте. Вендт, единственный, кому разрешалось передвижение по пароходу, часто навещал его.

Ночью пароход тихо отошел от причала.

Страшный остров навсегда остался историей. Войтецкий почувствовал движение парохода и приоткрыл глаза.

Из архива Вождаева

Более 50 тысяч американцев уже подверглись лоботомии — хирургическому вмешательству на определенных участках мозга. «От четырехсот до одной тысячи операций на мозге, известных как лоботомия, как сообщается, проводилось в стране каждый год. Но об определенном количестве их так и не поступило информации», — пишет журнал «Нью рипаблик».