Импортный свидетель (сборник)

— Я надеюсь, что они у нас общие, но в таком случае почему в колонии, где я находился, процветает пьянство? Я сам видел наркоманов: где они берут наркотики? Там что, воспитываются преступниками те, кто попал туда, не будучи преступником? Откуда осужденные узнают о жизни на воле, причем о преступной жизни? Кто их предупреждает? Почему — я сам видел — некоторых отпускают из колонии и они проводят ночь неизвестно где? Конечно, помещение в колонию для таких — полное алиби. Они по ночам совершают преступления, а чуть что: «Мы были в колонии, это кто-то другой». И хватают меня.

Нестеров не успевал записывать.

— Женщины, думаете, нужны тем, кто уходит из колонии на ночь? Нет, женщин привозят… Бессовестные и бесчестные живут так, как не снилось честным… А что до главного — дайте мне время собраться с мыслями.

12

После традиционных приветствий Медведев сказал московскому следователю, ведущему дело по факту гибели учителя Назарова:

— Вы уже дважды были у вашей подопечной, сестры Назарова, и оба раза после вашего ухода в дом к ней наведывались «гости», которые вели допрос профессиональней вас. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь с оперативными материалами. — И он протянул московскому следователю несколько отпечатанных листов бумаги. — Как видите, все не так просто. И наличие посторонних типов в квартире сестры убитого только подчеркивает нашу версию, что Назаров был убит не случайно, более того, мы с вами вместе подумаем над тем, кто это мог сделать. Я полагаю, что это сделали не москвичи, и вы правильно придумали, что приехали сюда сами, а не дали отдельное поручение местной прокуратуре, хотя у меня к ней и нет пока претензий.

Обескураженный следователь молчал.

— Ознакомились? — вновь заговорил Медведев, когда следователь вернул ему бумаги. — Очень хорошо, а теперь слушайте внимательно: вам больше не надо ходить к сестре убитого, потому что там вас в конце концов подстерегут и спровоцируют либо на получение взятки, либо, как уже было в недавнем деле, обвинят в изнасиловании — словом, попадете в тюрьму.

Следователь молчал.

— Я понимаю ваше недоверие к республике, — говорил Медведев, — но поймите, ради вашего спокойствия, нет, не только спокойствия, ради вашей жизни. Вот вам документ, который вы отвезете в Москву и приобщите к делу. Это подлинный документ, письмо пришло сегодня на имя секретаря горкома.

И Медведев протянул московскому следователю сложенный вчетверо лист бумаги.

— А теперь в гостиницу, — скомандовал он.

Следователь кивнул.

…Черная машина плавно взяла с места и вскоре уже остановилась у гостиницы.

— Василий, — попросил Медведев, — сделай милость, проводи московского гостя в номер.

— Что вы! — запротестовал следователь. Это были единственные им произнесенные слова.

Но громадный Василий уже вышел из машины и повел следователя в подъезд гостиницы.

Горничная подала им ключ. Едва они открыли дверь номера, как следователь обалдел: гостиничный стол был уставлен дорогими винами и яствами, на блюде лежал только что испеченный фазан, в раковине охлаждалась дыня.

— Ни с места, — тихо сказал Василий и осторожно открыл лежавший на кровати чемодан следователя. Сверху, прямо на рубашках, лежал пакет с деньгами.

Василий подошел телефону, но тот молчал. Горничная никак не смогла объяснить появление яств.

Следователь и Василий отправились обратно к машине, где сидел всегда веселый и ко всему готовый заместитель министра внутренних дел республики полковник милиции Медведев.

Через несколько минут втроем они подъехали в милицию. А еще через час, когда у московского следователя улеглось нервное потрясение, его устроили в гостинице обкома партии, но заснуть он не мог.

Утром за ним пришла машина и отвезла его в аэропорт.

А Медведев всю ночь ходил по квартире и думал о том, что кто-то постоянно срабатывает оперативней, чем он сам.

13

Следователь Голубочек был счастлив уже оттого, что ему предстояло помочь симпатичному московскому коллеге Нестерову раскрыть сложное и запутанное преступление, и он думал, что от того, как он, Голубочек, будет работать, быть может, зависит успех дела в целом.

Голова его уже прошла, и поэтому, может быть, он стал вдруг неплохо соображать.

В надежде, что Давиджановой стало чуть лучше (надо расспросить учительницу, попросить ее описать убийцу), следователь Голубочек решительно набрал номер городской больницы.

Заранее не надеясь, что врач разрешит свидание, следователь довольно сурово начал было разговор с ним и вдруг услыхал:

— Приезжайте, но ненадолго. Она еще слаба для слишком эмоциональных разговоров.

Через считанные минуты следователь Голубочек был уже в больнице, где, едва поздоровавшись и справившись о здоровье, бросился исполнять свои профессиональные обязанности. Он стал задавать свои бесконечные вопросы и совершенно забыл, что состояние женщины еще очень тяжелое. Он горячился, а Давиджанова отвечала неохотно, а потом и вовсе закрыла глаза и говорить больше не пожелала.