Импрессионисты: до и после

Огюст Ренуар. Его жизнь – пестрая смена радостей и горя, взлетов и разочарований, непрестанного труда и постоянно бредущей рядом нужды. И это несмотря на сотни картин, ждущих своей очереди на крутой лестнице мировой славы. В Ренуаре воплощено великолепное качество французского народа, умеющего встречать беду улыбкой.

Попробуйте найти у этого художника, создавшего тысячи полотен, рисунков, офортов, одно произведение, где хоть на йоту будут отражены его личные невзгоды.

Сегодня каждый холст Ренуара (а его картины – гордость лучших музеев мира) – это вестники радости, полнокровной, бьющей через край жизни. Это мир теплых, солнечных бликов и прозрачных, прохладных теней, это свежесть юности, женского обаяния, улыбок прелестных малышей и, наконец, это поистине счастье, воплощенное в живописи.

В жизни Огюста Ренуара было немало горьких минут, полных обид и унизительных мелочей, терзающих душу бедняка.

Он жил в нелегкое время.

Мы узнаем о чудовищных несуразностях той эпохи, когда талантливая молодежь не могла пробить стену косности и рутины Академии и Салона.

Среди этой молодежи был и Ренуар.

Тщетно мы будем искать горестные заметы этих невзгод в картинах удивительного мастера. Наоборот, чем теснее сжимала его судьба в тисках нужды, чем безнадежнее казалось ему будущее, тем озареннее становились его полотна.

Но обратимся к страницам биографии живописца Ренуара, которого многие современники почитали простоватым, а порой даже чудаком.

Так ли это? Судите сами.

Юный Пьер Огюст Ренуар был, как все дети, шалуном. В коммунальной школе он на уроках рисовал в тетрадях человечков и получал нагоняй от учителей. Но скоро его школьная жизнь была прервана. Родители Ренуара, жившие в нужде, прочили ему профессию живописца по фарфору, и он с тринадцати лет начал самостоятельно зарабатывать свой хлеб насущный.

– Мне поручали, – рассказывал художник, – расписывать фон маленькими букетиками, которые оплачивались по пять су за дюжину.

Шло время, и талантливый мальчик стал выполнять более сложные работы. Он вспоминал позже, что профиль Марии-Антуанетты приносил ему уже восемь су за штуку. Фабрика, где работал юный Огюст, помещалась на улице Тампль. Во время перерыва он бегал по соседству в Лувр рисовать с антиков. Так незаметно пролетели четыре года, и, когда из ученика семнадцатилетний Ренуар превратился в живописца по фарфору, перед ним, казалось, прямая дорога. Шесть франков в день. Вот здорово!

Судьба решила по-другому…Кто-то изобрел способ печатания по фарфору, и фабрика закрылась.

Но Ренуар не горевал. Юноша стал расписывать веера, и здесь он ближе познакомился с Ватто и Буше. Он много раз копировал их, и, несмотря на отсутствие школы, этот труд оставит свой след.

Роспись вееров была невыгодна, и юноша копирует гербы, пишет миниатюры, фрески в кафе, а вскоре начинает расписывать шторы.

Ренуар скоро освоил церковные мотивы и поражал хозяина быстротою исполнения. Увидя, что художник пишет фигуры начисто, без разбивки на квадраты, хозяин опешил.

– Увидите, вы кончите тем, что погубите свои способности.

Он не знал, как он был прав. Мастера по росписи штор из Ренуара действительно не получилось, как, кстати, не вышел из него живописец по фарфору…

Но в юные годы сложился характер художника: благородная привычка к каждодневному труду, самостоятельность, неприхотливость, а главное, умение достигать желаемого.

Накопив небольшую сумму денег, Огюст наконец покидает, к величайшему отчаянию хозяина, фабрику штор и осуществляет свою мечту: идет учиться живописи.

Мастерская Глейра. Около сорока учеников, голые стены, измазанные рисунками и карикатурами.

Подиум для моделей, с полсотни крепких стульев – вот и все нехитрое убранство студии.

Ученики – пестрое и шумное сборище, из которого только немногих ожидали лавры художника.

П.О. Ренуар. Качели 1876. Музей Орсе, Париж

Большинство подстерегали неудачи и беды и, что еще банальнее, «чемодан коммивояжера и отцовский прилавок».

Однако пока они шумели, пели, шутили.

Ренуару было не до шуток. Скопленные деньги таяли, и он яростно принялся за работу, стараясь точно копировать модели. Первая его встреча с мэтром Глейром была примечательна. Учитель, бросив взгляд на работу Огюста, сказал:

– Вы, несомненно, ради забавы занимаетесь живописью?

– Ну конечно, – ответил Ренуар. – Если бы меня не забавляло это дело, поверьте, я не стал бы им заниматься.

Дело в том, что Огюст писал, очевидно, «довольно цветно», а для почтенного мэтра это было невыносимо. Он ненавидел этот «чертов цвет», который только мешал, по его мнению, ученикам.

«Когда другие ученики орали, мучили натурщиков, беспокоили профессора, – рассказывает Ренуар, – я всегда тихо сидел в своем углу, очень внимательный, очень покорный, изучал модель, слушал учителя…И между тем именно меня они называли революционером… Однажды Огюст, чтобы убыстрить темп обучения рисунку, принес показать свои работы в Школу изящных искусств к Синьолю.

– Берегитесь, – вскричал вне себя Синьоль, – чтобы вам не сделаться вторым Делакруа!