Imprimatur

– Ну прежде всего какие такие услуги мог оказывать семье папы Дульчибени? – спросил я, когда мы ступили в галерею D, взобравшись на небольшую ступень, образовавшуюся в результате перепада между двумя галереями.

– Тут несколько вариантов. Дульчибени назвался «торговцем», но, возможно, это не совсем точное слово. Торговец трудится на себя, тогда как у него был хозяин. Он мог состоять у них и секретарем, и счетоводом, и казначеем, и поверенным в делах, и стряпчим. Мог разъезжать по всей Европе с поручениями от их имени: десятилетиями они скупали и продавали зерно и ткани.

– Отец Робледа сказал, что Одескальки дают ссуды под проценты.

– Так у вас с ним и на эту тему был разговор? Неплохо, мой мальчик. Так оно и есть. Позже они оставили торговлю и целиком переключились на займы. Мне стало известно, что со временем они почти все вложили в покупку должностей и ценные бумаги.

– Сударь, а кто тот пациент, о котором они говорили?

– Это самый легкий из вопросов. Поразмысли: речь о пациенте, чья болезнь не подлежит огласке, при этом Тиракорда – врач понтифика.

– Господи Иисусе, никак это… Его Святейшество папа Иннокентий XI? – сглотнув слюну, осмелился предположить я.

– Думаю, да. Однако я был удивлен. Обычно, когда заболевает папа, весть об этом распространяется со скоростью молнии. Тиракорда же пытается держать ее в тайне. Очевидно, Ватикан опасается огласки: момент не слишком подходящий, неизвестно, чья возьмет в Вене. Если папа нездоров, одряхлел, в Риме могут вспыхнуть недовольство, беспорядки; турки от этого еще сильнее воспрянут духом, а христианские воины – наоборот. Тиракорда сказал, что здоровье папы не улучшается, так что придется прибегать даже к иным методам лечения. Оттого-то это и должно сохраняться в тайне.

– Но другу-то Тиракорда открылся, – заметил я.

– Видно, считает, что тот умеет хранить секреты. А к тому же Дульчибени, как и мы, в данный момент пленник, застрял в «Оруженосце» на время карантина. Ему и случайно-то не представится открыться кому-нибудь. Но есть кое-что еще.

– Что же?

– Дульчибени сопровождал Фуке. Теперь наведывается к папскому врачу, чтобы обсудить различные загадочные вещи: какие-то фермы, чьи-то братья и сестры, типы, которых надо пришить… Я бы дорого дал, чтобы узнать, о чем это они говорили.

На обратном пути нас ждала встреча с нашими проводниками – они копошились в «Архивах» под площадью Навона. Я обратил внимание, что вновь была возведена мерзкая пирамида из костей и черепов, на сей раз покруче и повыше. Они никак не приветствовали нас, занятые оживленной дискуссией, поводом для которой послужил некий предмет. Джакконио грубо вырвал его из рук Угонио и с подозрительно приторной улыбкой протянул Атто. Это были обрывки листьев какого-то растения.

– Что это? – воззрился на них Атто. – Не могу же я оплачивать тебе всю ту дрянь, что ты пытаешься мне всучить.

– Это не простые листочки, – произнес Угонио. – Будучи в большей степени врачевателем, чем дрянцо подбирателем, Джакконио нашел их неподалеку от умерщвленных тварей, коих мы видели.

– Что и говорить, необычное соседство дохлых крыс и этих листьев, – задумался Атто.

– Джакконио говорит, что это на удивление обонятельное растение, согревающее, сводящее с ума… В целом, будучи более носителем benefice, чем malefice, то есть пользы, чем вреда, он вам его передает, ибо в соблюдении своих обязанностей обретает верующий радость.

Атто взял один из обломков листьев и поднес к фонарю, чтобы получше рассмотреть. И тут меня пронзило одно воспоминание.

– Господин Атто, теперь и я начинаю вспоминать, что видел листья в галереях.

– Черт побери! Но откуда в подземелье, где не растут деревья, взяться опавшим листьям?

Я поведал ему, что, преследуя Стилоне Приазо, ступал по листьям и даже разок поскользнулся на них, при этом испугался, как бы Приазо не заметил меня.

– Вот дурачина! Надо было тут же сказать мне об этом. Нам теперь важна любая мелочь.

Я взял в руки ломкие листочки и пообещал себе исправиться. Раз уж я был неспособен помочь Атто в разгадке значения всех этих ферм, братьев, сестер и типов, подлежащих уничтожению, о которых шла речь между Тиракордой и Дульчибени так уж разобьюсь в лепешку, а постараюсь разузнать все о растении, с которого осыпались эти листья, что позволит отыскать того, кто усеял ими подземные галереи.

Простившись с нашими помощниками, мы побрели по направлению к «Оруженосцу». Тут я вспомнил, что до сих пор еще не передал Атто, о чем мы говорили с Девизе. В вихре недавних открытий это отошло на второй план, да и ничего особенного выудить из гитариста мне не удалось. Я пересказал нашу беседу, утаив лишь, что пришлось слегка запачкать честь Атто, чтобы завоевать доверие Девизе.

– Так-таки ничего интересного? – перебил меня Мелани на полуслове. – Ты узнал, что королева Мария-Терезия поддерживала отношения со знаменитым Франческо Корбеттой и Девизе, и считаешь, что это неинтересно?