Imprimatur

– Гляди-ка, прямо как астрологи! – воскликнул я, не теряя надежды понять связь листьев с событиями в «Оруженосце».

– Астрология здесь ни при чем, – заверил меня Робледа, обманув мои ожидания. – Я говорю о вещах более важных.

Послушать колдунов, так выходило, что каждое растение могло иметь двоякое назначение: для лечения и для того, чтобы узреть дьявола. Растений, используемых для второго, было в Вест-Индии в изобилии.

Коренные жители окрестили donanacal (вроде отец Робледа именно так произнес это экзотическое название) «чудесным грибом», вводящим в сношение с Сатаной. То же касалось и семян olluchi и еще одного гриба – peyote. Для того же, чтобы услышать лжепредсказания из Ада, колдуны пользовались растением pate.

Инквизиция взялась сжигать поля, на которых выращивались все эти растения и грибы, а время от времени еще и какого-нибудь колдуна в придачу. Но полей было немеряно, а колдунов и того больше.

– Дошло до того, что стали опасаться за целостность христианского вероучения! – страшным голосом прошептал Робледа и помахал у меня перед носом листочком мамакоки, словно предостерегая от Лукавого. – Из-за этих проклятых растений обращенные в новую религию, крещеные дикари святотатствовали, профанировали святые имена отцов церкви. Послушать иного, так святой Варфоломей для того только и отправился в Америку, чтобы открыть для нас эти растения, обладающие чудодейственной силой, а святой Фома – в Бразилию ради деревьев, чьи листья содержат смертельный яд, тогда как он превратил их в прекрасное лекарство. Обращенные в нашу веру туземцы принимали наркотики, а это запрещено Церковью. Словом, отсюда пошли новые ереси, опасные, непривычные для европейцев. Дошло даже до проповеди новых евангелий. – Голос Робледы пресекся. Он с отвращением отдал мне лист, словно тот был заразным. – Эти святотатственные евангелия утверждали, что Христос, повзрослев, был вынужден бежать, ибо дьяволы насели на него, пытаясь забрать его душу. Свят, свят, свят. – Робледа осенил себя крестным знамением. – И якобы на найдя сына дома, Мария взобралась на осла и отправилась на его поиски. Вскоре заблудилась и оказалась в лесу, где ощутила, что силы покидают ее. Иисус увидел это и пришел ей на помощь: благословил куст мамакоки, что рос неподалеку. Осла потянуло к кусту, он отказывался продолжать путь, и тогда Мария поняла, что куст этот благословлен для нее. Она пожевала листики, и жажда и голод отступили, усталость как рукой сняло. Она снова пустилась в путь и добралась до деревни, где ей предложили поесть. Она отвечала, что не голодна, и показала ветку мамакоки: «Посадите ее, она пустит корни, вырастет куст». Женщины послушались, и четыре дня спустя вырос куст с плодами. Из них извлекли семена. И теперь еще выращивают эту культуру.

– Но это же ужасно! Так осквернять имена Девы Марии и Христа, утверждать, что они питались растениями колдунов…

– Ты прав, это ужасно, – согласился Робледа, отирая пот с лица. – Но и это не все.

Запретных растений там была тьма тьмущая, так что колонизаторам (и в том числе иезуитам, – со смирением добавил Робледа) они уже стали застить свет. Да и как было безошибочно распознать все эти oliuchi, donanacal, peyote, cocoba, pate, cola, iopo, mate, guarana, mamacoca?

– Неужто мамакока употреблялась и во время молитвы?

– Нет, – слегка смешавшись, отвечал он. – Она служила в иных целях.

Листья этого безобидного на вид растения обладали поразительной силой прогонять усталость, избавлять от голода, веселить и вселять силу. Кроме того, как убедились иезуиты, мамакока унимала боль, благотворно действовала на кости, согревала и излечивала застарелые гноящиеся раны. И наконец, и это, возможно, главное, благодаря ей работники и рабы могли долгие часы трудиться, не уставая.

У завоевателей возникла мысль: лучше использовать бич, вместо того чтобы искоренять его. Мамакока позволяла туземцам переносить большие нагрузки, а миссиям иезуитов в Вест-Индии постоянно требовались рабочие руки.

С этого растения был снят запрет. Труд местных работников оплачивался пистьями мамакоки, имевшими для них большую цену, чем монеты, серебро либо золото. Духовенству было разрешено взимать десятину с этой культуры, в основе многих священнических и епископских рент – прибыли с продажи этого растения.

– Но разве это не одно из орудий Дьявола? – опешив, поинтересовался я.

– Гм… в общем, – замялся Робледа, – обстановка была не из простых, требовалось выбрать: запретить или разрешить. В случае свободного хождения мамакоки появлялась возможность расширять миссионерскую деятельность, цивилизовывать другие народы и в конечном итоге все больше и больше душ наставлять на путь истинный.

Я потер листик и поднес к носу: ничего особенного.

– А как это могло попасть в Рим?