Импульс

– Потому что у этого мудака всегда получается то, что он задумал. Я слишком плохо знаю вас, чтобы волноваться. Я за себя переживаю и за эту долбанную старую часть дома. Лучше б я ее взорвал.

– Это технически сложно,– машинально отзываюсь я. – Не получилось бы ее демонтировать, не повредив основное крыло.

– Вот поэтому вы и здесь. Сейчас я позову Эмилию Львовну, и она проводит вас в комнату.

Глеб

Эта коза сделала вид, будто меня не знает! Точнее, хотела сделать вид, что меня не знает! Ночью стонала подо мной, а  с утра, значит: «Мальчик сделал свое дело. Мальчик может быть свободен»? Не представляю, почему меня это злит сильнее даже чем то, что она демонстративно осталась поганить мою часть дома.

Виски у Сашки  в баре вкусный. Даже жаль, что отказался от него в прошлый раз. Сижу в дедовом кабинете, нахально закинув ноги на стол, почти уложив их на крышку ноутбука брата, и жду. Душа требует с кем-нибудь поругаться или набить морду, но бить морду моим братьям дело неблагодарное, поэтому придется ограничиться порцией словесных гадостей, когда Сашка закончит разговаривать с Ликой, которая бесит своим поведением. Она должна была сначала растаять от моего присутствия, потом зарыдать и свалить. Все! А потом, может быть, я бы ее нашел через Наташку и, милостиво трахнул. Ну шикарный же план?

– Ты ничего не хочешь мне сказать, Глеб?

Сашка заходит мрачнее тучи, точнее, Сашка заходит мрачнее Сашки в обычный день, и его кислая рожа – бальзам для моего сердца.

– А что? – изображаю, что не понимаю, о чем речь.

– Ну, например: «Извини, что я спал с твоим реставратором и положил ноги на твой рабочий стол».

– А ты планировал спать с ней сам?  – пассаж про ноги демонстративно не замечаю. – Так она для тебя маловата, не находишь? Всего двадцать три.

– Я не собирался спать с  ней. Ты это знаешь. Но и для тебя она тоже маловата, если ты об этом. Ты тоже не мальчик.

– А мне нравятся молоденькие, они такие искренние и горячие в своей неискушенности…ммм… присоединяйся, когда я затащу ее в свою постель в следующий раз. Готов поспорить тебе понравится.

– Ты – мудак, – припечатывает он.

– Не спорю, вот Макс не отказывается…

Александр морщится,  как делает всегда, когда, так или иначе, оказывается, в курсе наших похождений с младшим, а  меня это забавит. Ведь Александр у нас такой взрослый и серьезный, он всегда и все делает правильно, и только мы с Максом два мажористых отморозка, которые иногда трахают одну бабу, а иногда курят травку. Всю жизнь жду, когда же облажется Сашка, но, видимо, его единственный косяк – это Ник, который появился за пару дней до Сашкиного восемнадцатилетия. После этого Лисовецкий старший не косячил ни разу. Я бы ни за что не предложил ему разделить со мной Лику (потому что хочу ее исключительно себе), если бы хоть на миг мне в голову закралась мысль о том, что он может согласиться.

– Скажи мне, у тебя в твои тридцать шесть лет хоть раз был спонтанный секс, – достаю его намеренно. Мне просто нравится это делать. –  Вот хоть один?

– Был, – невозмутимо отвечает брат. – Его последствия на той неделе угнали твой байк, и ты орал тут два часа.

– Ты стар и безнадежно скучен, – раздражённо бросаю я.

– Ага, зато все остальные в этой семье один непрекращающийся праздник. Кто-то же должен быть серьезным и уметь отвечать за свои поступки?

– Как хорошо, что этот кто-то не я. – Поднимаюсь и выхожу, а в спину мне несется раздраженное.

– Ну и куда ты?

– Как куда? Искать нашу трепетную лань и показывать ей фронт работ.

– Глеб, не смей! Я сам ей все покажу!

– А вот хрен тебе, это моя игрушка и я ей буду играть.  Не суйся.

Глава 5

Лика

Бог мой, как стыдно! Мне настолько противно от всей этой ситуации, что я даже не могу, как следует рассмотреть Эмилию Львовну. Замечаю только, что она немолода, имеет внушительные размеры и кулек из черных волос на затылке. Нервно блею про чемоданы в машине, но получаю только прямой и удивленный взгляд.

– Ну что ты, милочка, Глеб Романович уже велел их отнести в комнату.

И тут Глеб, мать его, Романович. Не матерюсь при экономке, пытаясь сойти за воспитанную и, потому что «Глеб Романович» она произносит с благоговейным придыханием. Кажется, он тут в любимчиках ходит. Неудивительно с его-то бездной обаяния. Вот как меня угораздило вляпаться в такого мудака? Все же права была Наташка,  надо будет позвонить ей вечером и сказать все, что о ней думаю. Я бы и сейчас позвонила, но она или дрыхнет, или вышла работать утро (если мне не наврала), а значит под благовидным предлогом сбежит от разговора.  А вечером никакая сила не помешает мне утроить ей разнос.

Мы поднимаемся на третий этаж, и Эмилия Львовна открывает передо мной дверь комнаты.

– А вы уверены, что я буду жить тут? Не перепутали? – заикаясь, спрашиваю я, потому что комната достойна принцессы, а не временного наемного работника.

– Что вы? – обиженно отзывается экономка. – Девочка моя, я никогда и ничего не путаю. В ванной комнате халат и полотенца, кофе на первом этаже в кухне. Иди на запах кофе, не ошибешься. В этой семье оно уходит бочками.