Инь и Ян

Инга: Не знаю. Я чувствую, что это мой долг… Как вам объяснить? В раннем детстве мы с Яном были неразлучны. Мне семь, ему шесть. Толстый, неуклюжий мальчик, которого всё время нужно было выручать из беды. То упадёт в колодец, то разворошит пчелиный улей… Потом наши родители поссорились, мы расстались на много лет. Но когда я увидела Яна вновь, я сразу почувствовала: это моя судьба. Я должна его оберегать, заботиться о нём. Он остался таким же недотёпой, даже хуже!

Фандорин: Ваши родители много лет были в ссоре? Из-за чего?

Инга: Я точно не знаю. Когда я была маленькой, дядя Казик часто у нас бывал. Ужасно, что из-за этого веера все как-то о нём забыли. Конечно, в последние годы он сильно опустился, стал нехорош. Но если б вы знали его прежде! Как заливисто он смеялся! Какие чудесные приносил подарки! Один раз принёс сиамского котёнка… (Всхлипывает.) Как здесь душно…

Фандорин: Это из-за грозы. Хотите, я открою окно?

Делает попытку двинуться с места.

Инга: Нет, что вы. Я сама. (Распахивает окно. Шум дождя слышнее. Отдалённый раскат грома.) Как хорошо! Как свежо! …О чём я говорила? Ах да, дядя Казик. Я не знаю, из-за чего они с папой поссорились. Снова стали видеться совсем недавно. Я дядю еле узнала. Облезлый, вечно пьяненький… Одной мне, наверное, только его и жалко… (Спохватывается.) Это не оттого, что Ян жесток. Просто он гений, у гения не хватает времени на обычные человеческие чувства. Великая цель слепит ему глаза.

Фандорин: И какая же эта цель?

Инга: Победить столбнячную бациллу. Бациллу Николайера. Я теперь всё-всё про неё знаю. Хотите, расскажу?

Фандорин: Расскажите.

Звучит музыка, левая часть занавеса закрывается, правая открывается. Доносится смех Глаши.

7. Русско-японская война

Маса, Аркаша и Глаша.

Глаша (звонко смеясь и хлопая в ладоши): Ой! А ещё! Ещё! Масаил Иванович, ну пожалуйста!

Маса показывает фокусы. Снимает канотье, из-под шляпы вылетает облачко цветного дыма. Глаша восторженно визжит. Маса с невозмутимым видом показывает ей ладони, переворачивает их, снова показывает. В каждой руке по цветку.

Глаша: Лютики! Мерси!

Маса делает руками пассы и достаёт у Глаши из уха конфету. Церемонно поклонившись, вручает девушке.

Глаша: Шоколадная! Обожаю!

Аркаша (ревниво): Я вам, Глафира Родионовна, могу таких цельную коробку преподнесть.

Глаша (хихикая): Коробка у меня в ухе не поместится.

Аркаша (Масе): А я вот в газете читал, будто японцы на деревьях проживают, навроде макак.

Маса вежливо кланяется.

Аркаша (показывает): Деревья. Ветки. Прыг-скок. (Смеётся.)

Маса: Деревья, ветки — да. «Прыг-скок» — нет.

Аркаша: Сваливаетесь, что ли? Так хвостом цепляться надо. У вас косорылых непременно должон хвост быть. (Смеётся.)

Глаша: Аркадий Фомич, зачем вы их дразните?

Маса: Нани-о иттеру ка на… Господин Аркася, давать вопрос.

Аркаша: Чево?

Маса: Давать вопрос.

Глаша: Аркадий Фомич, вроде они вас спросить хотят.

Аркаша: Я по-мартышьи понимать не обучен.

Маса (вежливо поклонившись): Господин Аркася, вы готовить дрозьки?

Аркаша: Чево?

Глаша: Это он спросил, вы ли дрожки готовили. (Масе.) Которые? На которых ваш барин расшибся? (Показывает ногу в гипсе.)

Маса: Да, барин. Дрозьки дрянь.

Глаша: Аркадий Фомич дрожки снаряжали. Они у нас по лошадям самые главные. Митяй-то одно прозвание что кучер. Дурачок совсем. И запрячь толком не может.

Аркаша: Что вы врёте, Глафира Родионовна? Сам Митяй дрожки готовил, мне недосуг было! Если б я, то всенепременно бы ось проверил!

Глаша: Да как же… (Умолкает, напуганная выражением лица Аркаши.)

Маса (кивнув): Дрозьки готовить господин Аркася.

Аркаша: Я тебя, макаку, сейчас назад на ветку загоню.

Засучивая рукава, идёт на Масу.

Глаша: Аркадий Фомич, грех вам! Вы ихнего вдвое здоровее!