Инь-Ян. Китайское искусство любви

Сказать про принцессу Шаньинь, незамужнюю сестру императора Цзан У[19], что это женщина-дракон, ничуть не будет преувеличением. Ей было уже почти тридцать лет, когда она обратила внимание своего брата на несправедливость положения, в котором оба они находились. «Мы с тобой царской крови, — напомнила она ему, — дети одних родителей, а ты вот имеешь тысячи наложниц, чтобы питать свою сущность — Ян, я же, принадлежа к слабому полу, лишена права иметь гарем из мужчин, чтобы питать свою сущность — Инь». Император признал справедливость ее рассуждений и позволил ей выбрать себе мужчин из числа его лучших воинов.

По меркам того времени ее первые запросы были весьма скромными. Она соглашалась удовлетвориться тридцатью мужчинами, одним на каждую ночь месяца.

Столь большой сексуальной свободой в то время (династия Тан, 618–916 гг.) пользовались только проститутки, но благодаря огромной власти и престижу императора его подданные смирились с таким отходом от конфуцианских представлений о месте женщин в обществе.

Танская куртизанка Сюй Юэин. Из альбома художника XIX в. У Ю.

Вскоре, однако, принцесса Шаньинь пожелала, чтобы все ее тридцать любовников находились с ней еженощно.

Для этой цели она приказала сделать себе кровать на ста ножках. Как только новизна ощущений прошла, она пожаловалась брату, что личный состав ее воинства не способен удовлетворить ее и что она страдает от избытка сущности — Инь. Император был настолько поражен неуемной «драконовской страстью» сестры, что построил для нее Дворец Желания у Таинственных Врат. Он находился в самом отдаленном уголке обширной территории главного столичного дворца и охранялся особым отрядом евнухов, названных «Славными головами на плечах».

Особенностью жизни при дворе была взаимная ревность между фаворитками. Хотя из тысяч забытых женщин гарема большинство смирились с тем, что им вряд ли удастся достичь ранга супруги или, тем более, императрицы, но раз оказавшись в непосредственной близости к повседневной жизни императора, они уже стремились использовать любую возможность, чтобы возвыситься над ближайшими соперницами. Существует много рассказов о жестокостях, которые причиняли друг другу жены и наложницы. Сюй Инцю (историк XIV века) пересказывает случай с фавориткой князя Цюя, Гаосинь. Она была вместе с князем в спальне, когда туда ворвались две пылавшие ревностью наложницы Чжаопин и Диюй и попытались убить ее. Они были схвачены евнухами, а Цюй, выразив сочувствие к Гаосинь, которая была на волосок от смерти, разрешил ей выбрать для соперниц способ наказания.

Сюй Инцю повествует:

«Диюй и Чжаопин вывели на площадь, сорвали с них одежды и велели им стать на колени лицом к земле. Баранов, козлов и даже собак заставляли совокупляться с женщинами, что весьма забавляло Гаосинь, наблюдавшую за всем этим. Мучения двух наложниц закончились, когда вместо традиционного обезглавливания они были разрублены пополам».

Обладая жаждой власти и будучи склонной к садизму, Гаосинь бдительно выискивала малейшую возможность, чтобы доказать князю Цюю свою любовь и преданность, а свойственная ей жестокость подвигла ее на поиски очередной жертвы. Особенную ревность она испытывала к наложнице наполовину персидской крови по имени Ван Цзин. Прослышав, что та заказала художнику свой портрет, Гаосинь сообщила князю, что Ван Цзин позировала обнаженной. Это было обвинение посерьезнее, чем упрек в неверности, и князь поверил оговору. Когда Гаосинь испросила его разрешения строго наказать преступницу, просьба ее была удовлетворена.

Как сообщает Сюй Инцю, Ван Цин вначале подверглась порке и пыткам раскаленными иглами. Затем ей выдрали все волосы. В этот момент ей удалось вырваться, и она помчалась к колодцу, намереваясь броситься туда. Это ей не удалось, Ван Цзин схватили и привели обратно к Гаосинь, которая приказала «распластать ее на земле и воткнуть ей раскаленные прутья в Яшмовый Павильон». Когда Ван Цзин потеряла сознание, «ее разрезали на куски, начиная с лица, а останки бросили в тот самый колодец, к которому она так стремилась».

Гаосинь являла преданность Цюю и впредь, вознамерившись исправлять поведение женщин в гареме. Когда наложницу Юнъай застали в объятиях евнуха, имевшего «драконовское приспособление», ее обвинили не только в неверности, но и в оскорблении мужских достоинств князя. Юнъай, как и многие ее предшественницы, понесла должное наказание. Ее привязали к столбу, выдернули руки и ноги из суставов, выкололи глаза, а открытые раны и отверстия в нижней части тела залили жидким свинцом.