Инь-Ян. Китайское искусство любви

Кобеля познакомили с сучкой, и те немедленно заинтересовались друг дружкой. Дело происходило, в закрытом дворе, куда через некоторое время вынесли столы, после чего началась трапеза. Но уже вскоре между переменами изысканных блюд Ученый и Врачеватель смогли наблюдать подготовительную стадию неминуемой пересадки пениса. После беготни по двору и энергичной любовной игры кобель прочно приклеился к суке, и, не обращая никакого внимания на сидящих за столом, животные принялись за свою разновидность игры в Тучки и Дождик.

Наконец Врачеватель дал слугам знак натянуть поводки и развернуть собак, прижавшихся друг к другу хвостами, в противоположных направлениях.

Прекрасный инструмент кобеля, зажатый внутри суки, теперь оказался внизу под ним, в туго натянутом состоянии, что как раз и нужно было Врачевателю с его ножом. Опыт сделал его знатоком в столь рискованном деле, как выбор подходящего момента, и, тщательно рассчитав удар, Врачеватель отсек инструмент у самого основания. С тем же мастерством он рассек крестец суки и благополучно извлек член.

Пока слуги уволакивали воющих животных, Врачеватель разрезал свою добычу на четыре длинных куска, затем велел Ученому вынуть свой член. С некоторой опаской Ученый исполнил приказ, но столь быстр и искушен был хирург в своем мастерстве, что продольные Надрезы совершенно не ощущались. Полоски собачьего органа были еще горячими, когда их вложили в разрезы, и Врачеватель чуть помедлил, любуясь делом своих рук. Затем он натер то, что нужно, целебной мазью и очень аккуратно прибинтовал все куски. Наконец позвали слуг, чтобы те убрали следы операции, а поскольку Ученый не испытывал никаких неприятных ощущений, он пригласил Врачевателя вернуться к столу и продолжить прерванное пиршество. За едой и вином Врачеватель давал Ученому советы, как лучше всего пользоваться новым приобретением.

* * *

Более современные данные свидетельствуют, что культурные китайцы не были абсолютно неправы, когда ощущали собственную физическую неполноценность по сравнению с некоторыми варварскими народами. Если только верить собственным глазам, можно было видеть, что китайский мужчина, по крайней мере южанин, был сложен как мальчик; узкие плечи, минимум волос на всем теле, за исключением лобка, руки и мускулы, мягкостью напоминавшие женские.

Внушающее чувство уверенности превосходство Поднебесной Империи, ее культурные и интеллектуальные достижения нередко не могли компенсировать душераздирающие сомнения ее обитателей по поводу мужественности. Ц. Фрейзер и X. Ли в работе «Расовые вариации сифилиса» (1948) приводят результаты обследования ста черепов, проведенного А. Вуд-Джонсом в Пекинском медицинском колледже.

«Половые характеристики этих черепов выражены крайне слабо. Если судить по стандартам, применяемым к европейским черепам, значительное количество мужчин будут классифицированы как женщины. Во многих случаях просто поражает крайняя женственность мужского черепа. Морфологические признаки этих черепов кажутся симптоматичными в свете общей слабой выраженности вторичных половых признаков у китайского мужчины. Примером тому является отсутствие волос на теле.

В этом отношении мужчина-китаец больше похож на белую женщину, чем на мужчину белой расы.

Можно сказать также, что многие из функциональных способностей китайцев как психических, так и соматических, больше соотносятся с женским типом, чем те же способности белой расы. По утонченности мысли, вкусам и манерам, по некоторым социальным и политическим пристрастиям китайская раса находится примерно в том же отношении к белой расе, что и женщина к мужчине».

В результате изучения сифилиса Фрейзер и Ли приходят к некоторым интересным выводам. На китайскую женщину эта болезнь влияет не так серьезно, как на мужчину, этот факт они объясняют врожденными расовыми особенностями.

Они рассуждают также о возможности генетической бисексуальности китайцев, явно более женственных, чем другие народы.

Что бы, впрочем, современные ученые ни говорили насчет конкретных пропорций в генетическом строении, исторические свидетельства и доказательства, накопленные всей совокупностью литературы и традиций, наводят на мысль, что при свойственных китайцам потенции и внимании к половой жизни степень их мужественности вряд ли следует измерять количеством волос на теле или шириной плеч. На самом деле культ Павильона Наслаждений был основополагающей религией в жизни китайца, что явствует из такого вот стихотворения, высеченного на стене одного из пекинских борделей: