In Memoriam. Сборник воспоминаний, статей, иных материалов

Виталия Алексеевича можно охарактеризовать как человека-легенду. Я не буду объяснять, отчего и почему. Это общеизвестно. Человек невероятного мужества. Несмотря на все беды, выпавшие на его долю, он оказался на высоте и всегда шел с высоко поднятой головой, стал доктором юридических наук, одним из крупнейших специалистов в области права, одним из ведущих профессоров МГИМО, я бы сказала, не только МГИМО, но и страны. В науке и преподавании он был привержен своим позициям, всегда отстаивал эти позиции, никогда от них не отступал. Я могу привести один пример. Во МКАС очень много лет был арбитром Михаил Григорьевич Розенберг – тоже человек-легенда, известнейший профессор, специалист в сфере международного и гражданского права, да и других правовых наук. Работал он, как мне кажется, если не всю жизнь, то ее основную часть, в Академии внешней торговли. Михаил Григорьевич разработал концепцию, важную для международного коммерческого арбитража, сущность которой касалась соотношения понятий «законодательство» и «право», разницу между которыми не видели многие стороны, обращавшиеся в МКАС. Он полагал, что понятие «законодательство» следует применять тогда, когда речь идет о применении только российского гражданского законодательства, и прежде всего ГК РФ. Когда же во взаимоотношениях сторон применяются ратифицированные Россией международные конвенции, входящие по Конституции РФ в систему российского права, тогда применимым должно быть понятие «право». Чаще всего речь шла о широко известной в России Венской конвенции о купле-продаже товаров. Многие во МКАС, и я в том числе, исповедовали эту идею, разрешая гражданско-правовые споры. Когда Михаил Григорьевич однажды излагал на одной из конференций свою позицию, Виталий Алексеевич сказал с места: «А я против!» У него была своя позиция. Он считал, по всей видимости, что между правом и законодательством разницы нет. А может, какая-то другая, б'oльшая идея была заложена в этих словах.

Ю.Ш.: Он, наверное, обосновал почему?

Т.А.: Нет, зачем? Это была просто реплика, но и она означала, что у него был иной, совершенно индивидуальный подход к соотношению данных понятий.

Надо сказать, что интересы Виталия Алексеевича распространялись не только на право. Его часто можно было встретить в Консерватории на концертах симфонической музыки. Он очень любил музыку. Музыка для него всю жизнь с самого детства значила очень много. Но не только музыку. Здесь и поэзия, и театр. Я бы сказала, что он был интеллигентом самой высокой пробы, очень честным, порядочным человеком.

Приведу такой пример. Когда я пришла на кафедру, ее заведующим был профессор Константин Константинович Яичков. Он пригласил меня на работу в МГИМО. Он работал и в Институте государства и права, и в МГИМО. В МГИМО – основная работа, у нас – на полставки. Потом он ушел из Института. Однажды он подошел ко мне и спросил, не могу ли я прочитать в МГИМО транспортное право. Я сказала, что мне наиболее известно железнодорожное право. Тогда он сказал: «Ну железнодорожное и читай!» Потом уже я читала все транспортное право. К сожалению, Константин Константинович, тоже известный советский ученый, очень скоро умер. И встал вопрос: кому заведовать кафедрой? На кафедре была очень яркая фигура – лаборант Елизавета Ивановна Белоусова. Я спросила у нее: «Лиза, кто будет заведующим? Виталий Алексеевич Кабатов?» Она ответила: «Нет, он отказался». Если это неправда, извините меня. Но она знала все. Я думаю, Виталий Алексеевич считал, что заведующим кафедрой должен быть Сергей Николаевич Лебедев – молодой, энергичный, талантливый ученый и педагог.

У Виталия Алексеевича было много друзей по Институту государства и права и много других. В частности, архитектор Виктор Зальцман был большим другом семьи Кабатовых. Для меня это о многом говорило, так как Виктор Зальцман – мой одноклассник и еще со школы был моим большим другом. Я очень хорошо его знала. Это касается личности Виталия Алексеевича. Он был очень внимательным и доброжелательным по отношению к людям человеком. В таком же духе воспитывалась его дочь – Елена Витальевна Кабатова. Елена Витальевна восприняла самые лучшие человеческие качества своего отца. Я не буду говорить о его работах, о его большом вкладе в науку права. Наверно, об этом много уже сказано другими. Мне хотелось сказать о нем прежде всего как о человеке.

Надо еще сказать о семье Кабатовых. Очень дружная, преданная друг другу семья. Он очень любил Саиду Павловну, свою верную подругу и любящую жену, всю их совместную жизнь. Любил, обожал дочь и внука Павла. Они отвечали ему тем же.

Ю.Ш.: Могли бы Вы сказать, что Виталий Алексеевич Кабатов в первую очередь был ученым, а уже потом практическим деятелем?