In сайт / Out сайт, или Любовь из интернета

— Волошин! — сказал Никита и выпятил живот.

— Это я Волошин! — Толстяк взорвался громоподобным смехом. — Эй ты, самозванец, — сказал он, насмеявшись, — вина будешь?

— Я буду пить вино! — закричал Никита. — Я буду пить вино заживо, как небожитель!

Человек, похожий на Маяковского, протянул ему бутылку. Никита приложился к горлышку и сделал несколько больших глотков. Волошин был в восторге. Они все пересмеивались с Никитой и никак не могли успокоиться, вздыхали, кряхтели, смахивали слезы и хватались за животы.

— Волошин! — закричал опять Никита. — Скажи мне истину, Волошин!

Толстяк зашелся в хохоте.

— Какую истину тебе сказать, посланник утра?

— Скажи мне истину мира, Волошин, ты ведь знаешь ее, Волошин!

Волошин задумался на секунду, а потом изрек:

— Хорошо ходить без трусов!

— Это и есть истина мира?! — завопил Никита в страшном возбуждении.

— Да, — отвечал Волошин, — хорошо ходить без трусов. Это и есть истина мира! Иди и проповедуй!

— Пойду и буду проповедовать, Волошин! Спасибо тебе, Волошин! Спасибо вам, грации!

Грации закивали. Волошин давился от смеха и махал рукой. Никита побежал к домику, карабкаясь все выше и выше. Когда взобрался на горку, он увидел Сашу. Она с криком бросилась к нему в объятия.

— Слава Богу, Никита! Я уж думала, что никогда тебя не увижу!

— Куда ты пропала? Я тебя искал.

— Никогда не поверишь, я была в параллельном мире, в стране великанов, меня показывали народу как диковинку, еще там были драконы, которые пили кровь слонов…

Саша крепко прижималась к Никите, а он гладил ее по голове.

— А я видел Волошина, представляешь?! — сказал он. — Живого.

— И какой он, Волошин?

— Офигенный, совершенно офигенный весельчак!

Никита отстранил Сашу и посмотрел ей в глаза.

— Слушай, — сказал он. — Я начинаю понимать: все это безумие как-то связано с домиком, там есть какой-то механизм выхода в параллельные миры…

— Ты что, действительно в это веришь?! — сказала Саша и смущенно улыбнулась.

— Нет, конечно! — Никита снова прижал ее к себе, и они оба засмеялись.

— Пошли в дом, посмотрим, что с Дивой и Юрой.

— Даю голову на отсечение, — сказал Никита. — Они спят и ничего даже не подозревают.

В доме все действительно было на своих местах. На столе стояла пустая кастрюля, в пепельнице из панциря черепашки валялись окурки, рядом стояла пустая бутылка вина. Дива с Юрой спали на матрасе посреди комнаты, а в окно смотрело яркое солнце.

— Спят, касатики! Интересно, есть тут кофе? — сказала Саша. — Я бы не отказалась от кружечки кофе.

— Чайник точно есть, — сказал Никита и поставил чайник на огонь.

Проснулся Юра. Он потянулся и буднично поприветствовал Сашу с Никитой:

— Здорово!

— Здорово-здорово! Как спалось? — спросила Саша как бы невзначай.

— Отлично, — ответил Юра.

— Отлично? — переспросил Никита, и они с Сашей переглянулись. — Вставай, Юрец, будем кофе пить!

— «Кофе пить — в грязи валяться», — запел Юра.

Вдруг дверь халупы распахнулась. На пороге стоял немолодой парень, загорелый, как кирпич, а рядом — старик Хеннесси.

— Вот эти ребята тебя искали, — сказал Хеннесси.

— Привет! — сказал парень и обвел всех добродушным взглядом, но вдруг заметил кастрюлю на столе. — Эй! — заволновался он. — Вы чего с кашей сделали?!

Торопливо подойдя к столу, он заглянул в пустую кастрюлю.

— Так это вы Пол? — спросила Саша.

— Вы чего, съели кашу?! Хеннесси, посмотри, они сожрали всю кашу! Ну вы охренели совсем?!

— Простите, — сказал Никита, — но мы были очень голодны.

— Блин! — убивался парень. — Ничего оставить нельзя! Нет, ну посмотри на них! Всю кашу! Это же был стакан конопли, не меньше! Хеннесси!!!

Парень чуть не плакал. Хеннесси посмеивался:

— Ладно, наваришь еще, зато, смотри, ребят накормил!

— Да я не против, но хоть бы оставили немножко, блин!

— Не психуй, мы все живем в эпоху…

— Да знаю я, Хеннесси: мы живем в эпоху поврежденного естества.

— Вот именно!

Оказалось, что парня, которого так бесцеремонно объели Никита, Саша, Юра и Дива, тоже звали Пол. То есть по паспорту он, конечно, был Пашей, но Пашей, кажется, звала его только покойная бабушка. Для всех он был Пол. Только Пол, и никак иначе!

— Мы — под кашей! — сказал Никита. — Ха-ха, Сашка, ты слышишь, мы под кашей, оказывается! Мы под кашей!

Он запрыгал на месте и засмеялся.

— Фу, блин, наркоманы проклятые! — только и сказал русский Пол.

На обратном пути Юра заявил, что его совсем не «взяли» эти «грязные наркотики», а Дива молчала и тихо улыбалась. Коктебель был на месте, на месте были палатки и нудисты, никуда не делся дух братства и безумия, которым был напоен горячий воздух.

— Эй, Сашка! — зашептал Никита, когда они обернулись, чтобы еще раз взглянуть на дом. — Присмотрись, стрела-то на месте! Блин! Смотри-смотри. Эта хренова стрела…

— Отвали, — сказала Саша.

— Ты чего, Санек, ну посмотри!

— Слушай, уймись! — сказала Саша. — Ты сам учил: когда снятся кошмары, надо смотреть на город, успокаивает. Вот и смотри. А лучше пойдем поедим. Каша, к счастью, быстро усваивается.

— Наркоманка!

Никита отвернулся. Саша легонько треснула его рюкзачком по спине:

— С Волошиным пообщался, а?

— Замолчи!

— Небось спросил, в чем правда…