In The Deep

Я села и завернулась в простынь, которой меня укрыли. Тепло — теплом, но отчего-то хотелось укутаться, должно быть, после мороза там, во сне. «Что ж ты повадилась мне сниться, Гончая Хораки? Что я тебе такого сделала?»

Смешок сам застрял в горле.

«Боже, я схожу с ума», — это была мысль номер один.

«Это все „Хаттам“, который „Маттах“. Ну, или как там правильно».

Мысль номер два оживила воспоминания, и там была странная деталь: огромная туша, из которой во все стороны торчали ленты, собранные в пучки крыльев. Мерзость противно пульсировала, и между ней и «Сегоки» распластались две тушки в скафандрах. Воспоминание было абсурдным, тревожным, но не к спеху: коль скоро я на корабле, то фрегат обормота уцелел, значит, все можно узнать.

Стоп.

А что если фрегат погиб, и я сейчас там — в ловушке из живого камня? Или я до сих пор в бреду внутри порченой каравеллы? Ладонь легла на теплую стену, и в пелене сплошной жути образовался просвет: подделать это тепло нельзя, это самое настоящее тепло.

Самое-самое-самое.

«Давай, убеждай себя», — предложил чей-то голос, подозрительно похожий на жуткий ледяной голос Хикари. Я скрипнула зубами: так не пойдет, сука. Это ж никуда не годится — у меня самый настоящий шок. Пост-травма? Эффекты зазеркалья? Так, ладно, разберусь со своим состоянием — и в бой, решать проблемы и разгадывать загадки.

Я встала, открыла ящик с медикаментами. Седативы, транквилизаторы — не то. Ага, нейролептики. Порывшись в пачках холодных — снова холодных! — инжекторов, я отыскала смутно знакомое наименование, и уже приставив впрыскиватель к шее, замерла. В полированной секционной дверце шкафчика отражалась перепуганная девчонка с золотой пилюлей от всех проблем. Давай, детка, спусти курок, и тебе даже стреляться не понадобится: это тебя сожрет. Не это вещество с пятью корнями в названии, так другое, с семью и одной греческой буковкой в начале — оно ведь непременно будет, правда? Так, на место эту дрянь, без всяких истерик — просто положить в пустой слот. Еще раз посмотреть в глаза своему отражению.

«Легкие пути — не твои, доченька».

Ага, мама, я помню, и никогда тебе этого не забуду. Простить — простила, а вот забыть не получилось. Потому что с этого все и началось, и кто знает, когда ты сошла с ума, мама: когда зачала свою идеальную дочь или когда увидела, какой стала твоя фройляйн Совершенство?

Я очаровательно улыбнулась своему отражению в дверце шкафчика и засунула шприц в складки простыни. В хозяйстве пригодится, станет невмоготу — закрою глаза на свою идеальность. И вообще, порефлексировали — и будет. Пора заняться своими непосредственными обязанностями.

— А, Аска, вы уже очнулись?

Хм, доктор Майя, судя по ее виду, опомнилась куда раньше меня, что печально.

— Ага, — сказала я вслух. — Слушай, Ибуки, хватит мне «выкать» уже, а? Блудная каравелла — это у нас пойдет в зачет как лет пять крепкой дружбы.

Майя покачала головой, подошла к медицинскому оборудованию и принялась колупаться в данных сканеров. Я наблюдала за ее действиями в отражении.

— Хорошо. Но вот дружба… Я вроде пошла с тобой по твоему настоянию, так?

Я обернулась. Ну надо же, неужели ее это задело?

— Именно. Как моя гарантия, что я вернусь на борт.

Майя кивнула и, широко расставив пальцы, поелозила ими по экрану, словно разминая кусок виброгеля. Неприятное впечатление производили эти пальчики, с разными палаческо-хирургическими ассоциациями.

— Я так и поняла. Умно. Забавные у тебя отношения с капитаном, доверительные.

— Пфффф. Ни единого умного слова. У тебя избыток желчи?

— Да. Это возрастное, такое часто вместе с умом приходит.

Ого, наша икающая докторша решила пошалить на моем поле, да еще и моими игрушками. Я открыла было рот, но сразу же его захлопнула: очень уж по-глупому выглядела пикировка, и судя по недоуменному взгляду Майи, она соображала в этом же направлении.

— Хм. Гм, — сообщила Ибуки, пряча глаза. — Я, пожалуй, сооружу какой-нибудь успокоительный коктейль. У тебя нет аллергии на тета-блокаторы?

— Я даже не знаю, что это.

— А, ну ладно.

Поцапались, помолчали. Да что ж такое? Мысль о том, что я по-прежнему внутри кошмара, снова заполошно забилась в голове.

— Как все закончилось хоть? Наши победили, Ибуки?

Майя оживилась, колдуя над лабораторным синтезатором.

— О, ну да. Получилось ужас как странно. Синдзи сам тебе… — она запнулась и досадливо цокнула языком. — Ах, да, забыла. Он просил тебя зайти в рубку, сразу как ты очнешься.

Ну, это мы запросто, отчего бы и не сходить в простынке и босиком.

— Тогда я пойду. Оденусь у себя и пойду.

Голос Майи остановил меня уже у двери.

— Аска… С нами там что-то произошло, так что если ты вдруг поймешь, что это не просто стресс…

Я кивнула, не оборачиваясь, и вышла. Перед глазами стоял посеребренный призрак Хикари Хораки.

* * *