In Vino

На Хмельной перекрёсток смотрели фасады четырёх старинных зданий постройки середины и конца 19 века, у каждого из них были скруглены углы и устроены обширные витринные окна. Они не имели архитектурных излишеств, их пологие крыши покрывала покоробленная от времени крашеная жесть. В одном здании, самом старом и длинном на первом этаже расположился пивной ресторан Антона Сырникова «Кондиция», второй этаж занимали офисы. В доме по диагонали от «Кондиции», в обширном сводчатом полуподвале нашёл пристанище виски-бар и магазин крепких напитков Розена и Гильдеева над входом которого по ночам светились багровые буквы «Drum & Pipe», не приметные при дневном свете. Над ним, в деревянном первом этаже, за бамбуковыми шторами разместились низкие столики единственной в городе китайской чайной «Чай Ко Ши», основанной другом детства Ярослава, Костей Шиловым. Прямо за чайной над ажурным металлическим крыльцом сияла новенькая аппетитная вывеска «Авторский шоколад Даши Зарецкой», украшенная воздушными шарами, ибо сегодня, 23 марта, ожидалось открытие Дашиного магазинчика.

В самой низкой точке перекрёстка располагался обитый огненно- красным сайдингом алкомаркет «Жесть и стекло», торговавший по большей части водочным контрафактом и дешёвым пивом, во двор этого магазина то и дело заезжали ржавые «Газели» с заляпанными номерами, и грузчики споро принимались за их разгрузку.

А напротив него, занимая лишь небольшую часть одноэтажного дома находился винный магазинчик «Modus vivendi», где работала команда в следующем составе: Лёха Бормотаев (директор и грузчик), его жена Лена Кац – (главный бухгалтер и уборщица), и Ярослав Хмелёв (кавист).

Было раннее утро, Ярослав шёл в чайную Кости, где к нему должна была присоединиться Анита Смакова. Дружеские завтраки Ярослава и Аниты в последние полгода заметно участились. И, хотя, количество пока не переросло в качество (оба они с трудом преодолевали инерцию одиночества) перспектива просматривалась хорошая, ясная. Напрямую это не говорилось, но как бы само собой подразумевалось, что Хмелёв вот-вот сделает ей соответствующее предложение и дело будет продвигаться к свадьбе. В детстве, когда в Разинской банде было всего две девчонки, почти все ребята – и Василий Аннинский и Олег Пехлевин, и сам Ярослав, были влюблены в Аниту. Её экзотическая красота действовала завораживающе на любого мальчишку, но никаких ухаживаний в тринадцать-четырнадцать лет быть не могло: вздыхали, рисовали в воображении романтические картины, и всё. И только Лёха Бормотаев как прилип с пятнадцати лет к Лене Кац, так и женился на ней почти сразу после школы.

Потом жизнь раскидала друзей: переезды, учёба, работа. А когда к тридцати годам они оглянулись вокруг, оказалось, что ни Ярослав, ни Анита, ни Олег семьи не завели. Василий в пожарном порядке нашёл жену перед самым рукоположением в священники: привёз из областного центра, где Тамара училась на регентском отделении семинарии.

Как-то самой собой получилось, что вернувшаяся два года назад в Зарецк Анита стала часто встречаться с Ярославом, открывшим магазинчик «Modus vivendi» в доле с Лёхой и Леной. Вокруг всегда крутился Пехлевин, заделавшийся модным винным писателем, экспертом, алкоблогером и оказывавший Смаковой недвусмысленные, но несколько неуклюжие знаки внимания. Педантичный, даже немного занудный, внимательный к мелочам, обладавший феноменальной памятью Олег Пехлевин имел свою, авторскую методику дегустации и постепенно выходил на международную орбиту.

Ярослав вошёл в затенённый зал «Чай Ко Ши», единственного заведение на Хмельном перекрёстке, где можно было заказать завтрак аж с 8-30 утра. Ресторан Сырникова открывался в полдень, а виски-бар ««Drum & Pipe» так и вовсе в два часа пополудни. Популярная среди молодёжи «Субмарина» хоть и работала с самого утра, находилась слишком далеко от центра.

В чайной за самым дальним столом, отгороженным ширмой с журавлями, уже сидели Анита и Антон Сырников. Костя, облачённый в льняное ги светло-серого цвета, принёс чай.

– Константин! – Воскликнул Сырников. – Это что за настой лягушачьих шкурок? От сглаза, что ли?

– Один из лучших улунов, те гуань инь, – смиренно кивнул головой Костя, ища внутреннего равновесия, которое всегда страдало под напором Антона.

– А мне нравится, – Анита любила чай больше, чем кофе.

– Вкус, послевкусие и действие хорошего чая Те Гуань Инь схоже с эффектом бургундского шардоне с его минерально-металлическим тонами и цитрусово-травянистым послевкусием, – тоном проповедника произнёс Шилов, – но при этом чай совсем не содержит алкоголя.

– А теин-кофеин? – Прищурился Сырников.

– А что кофеин? Знай меру, ищи гармонии, достигай положенного предела, но выходи за него.