Иначе не выжить

Когда в дверь позвонили, она приказала Федору уткнуться лицом в подушку и лежать без звука. Он слышал, как в дальней комнате залаяла пуделиха, до этого не подававшая признаков жизни, и чувствовал на своем затылке холодное дуло револьвера. Того самого револьвера, из которого уже были отправлены на тот свет директора двух магазинов. Туда же в два счета мог отправиться и Федор.

Ведь по сравнению с директорами магазинов он был никем – простым экспедитором, мелким бизнесменом, вечным должником сильных мира сего.

Позвонили еще раз. Пуделиха охрипла. Во время своей неудачной слежки Федор обратил внимание, что собака уже в преклонном возрасте, значит, подобные стрессы не для нее. Рука преступницы не дрожала, но он слышал, как в районе его левой лопатки бешено бьется ее пульс.

Звонки прекратились. Алиса снова прилипла к окну, а Федор так и остался лежать – лицом в подушку.

– Эй, – позвала она уже миролюбивым голоском, – иди сюда!

– Не пойду, – ответил он. – Ты меня достала.

– Обиделся? – удивилась Алиса, будто в руке держала не револьвер, а детскую погремушку. – Я ведь только ради предосторожности, – стала оправдываться она.

Федор вдруг понял, что в душе у девушки сейчас происходит мучительная борьба. Она осталась совершенно одна, и в такую тяжелую минуту ей необходим если не сообщник, то просто человек. Вот почему она не открыла Балуеву. Или он обольщается на ее счет? Вся беда его в том, что он слишком обольщается насчет людей!

– Что там? – отозвался наконец пленник.

– Посмотри, нет ли здесь знакомых тебе машин? Он не спеша поднялся.

Еле волоча ноги, подошел к окну. «Рено», стоявший возле будки, исчез. Он поискал его в других закоулках большого двора, но не обнаружил. Федор даже не понял, обрадовался он или огорчился в тот момент, настолько все раздвоилось в его сознании.

– Не вижу ничего, вызывающего опасения.

– Твои или мои? – ухмыльнулась Алиса.

– А разве они не стали общими? На это она ничего не ответила, а только, опустив голову, сообщила:

– Там, на кухне, я тебе налила окрошку… Он совсем забыл про голод, но упоминание о еде вызвало спазм в желудке.

Алиса больше не сторожила его и появилась на кухне, когда он уже вычистил тарелку, пришла заварить чай.

– Знаешь, а я не поверил тебе, когда ты сказала, что живешь одна.

– Почему? Это, пожалуй, был единственный правдивый ответ в ту ночь, – усмехнулась Алиса. – А здорово я обвела тебя вокруг пальца?

– Здорово, – согласился Федор и вспомнил, как он клялся перед распахнутой дверцей гаражного шкафа, что убьет ее, найдет и убьет. И вот он нашел ее. – Я, наверно, влюбился, – мечтательно глядя в потолок, рассуждал он вслух. –А может, сошел с ума? Хотя это одно и то же.

– В меня нельзя влюбиться! – отрезала она. – Я не могу вызвать ничего, кроме отвращения.

– Не правда.

– Правда, правда. Я ненавижу всех мужчин, особенно тех, что помоложе и покруче, как этот раздолбай Алик из магазина «Игрушки». Ты бы видел, с каким наслаждением я продырявила ему лоб! Сразу бы разлюбил меня!

– Так ты – феминистка?

– Хочешь знать правду? Я – лесбиянка! – без тени смущения призналась Алиса, и это признание оказалось для Федора небезболезненным. Она ни с того ни с сего расхохоталась. – Вижу, как проняло тебя! Сразу нос повесил! Загрустил! Я пошутила! Я вообще, если хочешь знать, девственница до сих пор! И останусь такой навсегда! Никого близко не подпущу!

– А как же директор зоомагазина? Разве…

– Не трахал он меня. Его больше ты интересовал, не в том смысле, конечно. Но я нужна была ему для других целей. При первом же свидании он пообещал, что не тронет меня. Попробовал бы! Я, собственно, затем и встретилась с Демшиным, чтобы выпустить ему мозги! А он возьми и предложи: хочешь заработать? И назвал кругленькую сумму. У меня всегда с деньгами напряг. Так что этим он продлил себе жизнь на целый месяц. Взял меня в компаньонши, и стали мы, Федя, за тобой следить. Как тебя зовут, я знала еще месяц назад. Этот бывший боевик, шестерка, придумал простой, но гениальный план. Ведь ты ни при каких обстоятельствах не остановился бы на Рабкоровской? Ведь так? – Федор кивнул. – Вот для чего я понадобилась Демшину.

– Так это он придумал?

– Все до последнего винтика. Одного только не учел, что у меня есть виды на него самого. К тому же Сережа оказался чрезмерно болтлив, и я уже при второй нашей встрече знала, какой ты везешь груз. Меня тогда поразило, что твой груз его вовсе не интересует. При этом он собирался мне заплатить немало, если, конечно, не врал. А может, отправил бы к праотцам вслед за тобой. Почему нет?

Он уже не раскроет перед нами своих карт. – Она разлила в чашки душистый горячий чай и уселась напротив. – Бергамот.

– Что? – не понял Федор.

– Чай, говорю, с бергамотом, есть такой сорт груши. Пей на здоровье. – Хоть и произносила она все это с неподдельной иронией, у него потеплело внутри.