Иначе жить не стоит

Весь вечер он сидел за столом как прикованный, ни на минуту не оставляя их. Ему почти хотелось, чтоб сестра попробовала избавиться от него — уж он бы ее проучил! Он бы наплевал на все и шуганул этого старого бабника так, что его сапоги и мыльницы полетели бы через забор!

Но Катерине, кажется, и брат не мешал, и Алымов был не так уж нужен.

Она опять завела разговор о жилье:

— Зима надвигается, неужели вы так зимовать будете?

Ушла кормить Светланку и не вернулась.

Алымов курил, зажигая одну папиросу от другой.

— Поедем с утра к вашему Чубаку, — тоном приказа сказал он. — Поставим вопрос ребром.

Пальке хотелось нагрубить Алымову… Но как грубить, если он собрался ставить вопрос ребром?

Скрипнув зубами от злости, Палька начал обсуждать с Алымовым, что и как говорить Чубаку.

Чубак сказал:

— Родить вам жилье не могу. Добром взять негде. Ищите и захватывайте, я поддержу. — Он лукаво поглядел на Алымова и Светова. — Неужели мне вам подсказывать, где и какое ведомство что-то не использует? Может, Клаша Весненок что-нибудь вам присоветует?

Намек был ясен. Три дома, не достроенных железнодорожниками, давно привлекали их внимание — близко, стены под крышей, осталось поставить перегородки, навесить двери, настелить полы. Если бы их отдали добром!..

Переговоры с железнодорожниками велись долго и ни к чему не привели.

Управление дороги не хотело продавать «коробки», надеясь со временем добиться ассигнований на их достройку.

От Чубака пошли в горком комсомола. Клаша покраснела и обрадовалась: в последнее время она мало бывала на опытной станции. Что-то в ней появилось новое: хмурит белесые бровки, строго сжимает губы, а губы розовые, пухлые.

— Материалы и средства вы найдете? — спросила Клаша, обращаясь к Алымову. — Важно все подготовить сразу. А достроить комсомол вам поможет.

Пальку забавлял ее деловитый, «ответственный» тон — сидит в кабинете с телефоном, руководящее лицо!

Зазвонил телефон. Клаша выслушала кого-то и отчитала за плохую посещаемость. Потом пришли два паренька, Клаша и их отчитала за отсутствие комсомольской инициативы. Только они ушли, она вспомнила еще что-то, сама побежала за ними и в коридоре отчитала дополнительно. Палька отметил, что ноги у нее маленькие и очень симпатичные.

— Вот что, товарищ Светов, — придав пухлым губам строгое выражение, сказала Клаша. — Мне сейчас некогда, а вечером я к вам зайду, и мы обсудим весь план.

— Слушаюсь, товарищ начальник!

— А вы, товарищ Алымов, выясните с материалами и деньгами. Хорошо бы достать готовые двери и рамы.

— Можно подумать, Клашенька, что ты специалист по захвату чужих домов.

— Если бы ты раньше посоветовался, товарищ Светов, эти дома были бы уже ваши, — авторитетно заявила Клаша и снова покраснела.

Почему покраснела, Палька не понял.

Когда он предупредил Катерину, что придет Клаша и надо угостить ее чем-нибудь вкусным, Катерина усмехнулась.

— Угостить догадаемся. А вот ты, дурачок, догадайся потом проводить ее.

— До самого города? Или можно до трамвая?

— Знаешь, Палька, если бы такой парень проводил меня только до трамвая, я бы с ним и говорить не стала, с невежей.

Деловитую строгость ответственного комсомольского работника Клаша оставила в горкоме. Пришла милая, застенчивая девушка в белой блузочке, в туфельках на каблучках, в красном берете с хвостиком на макушке. Этой девушке полагалось помочь — снять пальто, подать стул, что Палька и проделал.

Но когда началось обсуждение плана, Клаша оказалась изобретательным «домокрадом». За день она успела придумать много ухищрений, обеспечивающих скрытность работ: в темноте подвезти стройматериалы и сложить их так, чтобы не видно было со стороны разъезда: работы начать все сразу и потолковей; окна, обращенные к разъезду, забить фанерой, чтоб с проходящих поездов ничего не заметили железнодорожники. Стеклить в последнюю очередь и тут же привезти жильцов со всем имуществом: если кто и хватится, дом будет заселен — поди-ка высели!

Катерина наблюдала — не только у Пальки, но и у Липатушки и Алымова пробилось детское озорство. А Клашенька-то рада! Эх, Палька, слепой или глупый?

С трудом уловив, о чем тут сговариваются, Марья Федотовна испугалась:

— Ой, дорогие, что-то вы недоброе затеяли!

— Нет, доброе! — раньше всех ответила Клаша. — Очень даже доброе. Людям жить негде, а они — как собака на сене. Я это где хочешь скажу!

И вперила взгляд в стену — нет, в воображаемого обвинителя, взгляд убежденный и серьезный, — должно быть, мысленно уже спорила и утверждала свое. Палька с удовольствием наблюдал за нею, и вдруг к нему пришло слово, определившее Клашу: надежная. Она — надежная…

Обсуждение продолжалось, а Палька все смотрел на нее и думал — надежная, ни в чем не подведет, ни крутить, ни лукавить не станет. На такой жениться — не прогадаешь… И сам над собой посмеялся — ишь какие мысли в голову лезут! Оно бы, может, и неплохо — остепениться, да тут, кажется, Степка Сверчок дорогу перебежал?..

Провожать пошли Палька с Липатовым. Липатов жил недалеко от Клаши. У трамвая Клаша сказала:

— Спасибо, дальше не нужно. Иван Михайлович меня доведет.