Москва… Выйдя из вагона, Катенин боялся не узнать Арона, но сразу же увидел бегущего к нему добротноокруглого, розоволицего человека с глазами и улыбкой прежнего Арона. Чуть задыхаясь после бега, Арон подтолкнул пальцем свою заграничную велюровую шляпу так, что она съехала на затылок, и сказал прежним ироническим голосом:
— Оркестр опоздал, я чудом поспел, но встреча друзей состоялась. А ну-ка, покажись, трезвый ум, как тебя жизнь обработала?
Затем он облобызал Катенина, опахнув его запахом одеколона, и вырвал у него чемодан.
— Еле удрал из наркомата. У меня сегодня три заседания в противоположных концах города!
В машине Арон заговорил напористо, не ожидая ответа на вопросы:
— О чем советоваться? Продумал ты главное решение? Не знаю, сумею ли я помочь тебе, но тогда разыщем нужных людей, из-под земли достанем.
Он погладил обивку машины и без перехода сказал:
— Премия! Пер-со-наль-на-я машина. А? Вот тебе и нищий студент, прописанный лакеем профессора Катенина!
И опять-таки не ожидая ответа, перескочил на новую тему.
Открыв дверь своим ключом, он закричал на всю квартиру:
— Лена! Сыны-ы! Обедать!
И объяснил, вводя гостя в кабинет:
— Они на даче, приехали обеспечить гостеприимство, а потом мы — холостяки!
Не дав Катенину опомниться, повел его мыться, затем показал свою библиотеку, тут же сбрасывая на диван книги, которые могли пригодиться Катенину. Познакомил со своей пожилой приветливой женой и двумя сыновьями — сыновья были до смешного похожи на молодого Арона и одновременно на только что оперившихся щеглят.
Обед был долгий, беспорядочный, веселый. Щеглята ничуть не стеснялись гостя и громко рассказывали все, что произошло на даче в последние дни, — какой-то заплыв, ловля раков, драка с мальчишками Еремеевской дачи… Арону их рассказы были по-настоящему интересны, глаза его сверкали, как в молодости. Он тут же обещал вместе с Катениным приехать в субботу и отправиться с ночи удить рыбу.
— Да я никогда… — начал было Катенин, но Арон замахал руками:
— Не спорь! Это увлекательно до черта! Надо же когда-то начать! И какой ты будешь изобретатель, если не научишься терпению? А рыбная ловля — высшая школа терпения!
После обеда друзья заперлись в кабинете. Катенина разморило с дороги, он мечтал прилечь на часок, но Арон и не вспомнил про свои три заседания, расположился в кресле и быстро спросил:
— Итак, берешься за газификацию. Ради чего?
И поглядел испытующе.
— Ну… это же интересно! Огромная техническая задача…
— Слава? Деньги?
Это был прежний Арон — проницательный и беспощадный.
— Не откажусь ни от того, ни от другого, но не это главное.
— А что же?
Катенин поморщился. Трудно раскрыть себя так, сразу, после девятнадцати лет разлуки.
— Что твоя Катя? — спросил Арон, и эта его догадливость была новой чертой, приобретенной с годами. — У тебя ведь сын? Или дочь?
— Дочь, — с благодарной улыбкой сказал Катенин. — И очень удачная дочь. Музыкантша. Красавица. В Катю…
— Да ты и сам не плох! — воскликнул Арон, оглядывая друга. — Рост, осанка, барственное лицо — как у твоего отца. Ну, а другие красавицы как?
Катенин удивленно вскинул брови. Арон расхохотался:
— Ну, ну! Вижу: хороший семьянин и сама строгость!
Он одобрительно кивал головой, но Катенин понял, что Арон если и семьянин, то отнюдь не строгий.
— Хорошо или нет, но так получилось, — с легкой завистью к жизнелюбию друга проговорил Катенин. — Ценю то, что имею, да и годы…
— О! Впрочем, да, годы… К старости повернуло, а, Сева?
— Вот именно, — подхватил Катенин без всякой грусти, потому что чувствовал себя на подъеме и в этом разговоре обрел искренность. — Вторая половина жизни! И хочется сделать, обязательно сделать что-то значительное. Чтоб знать: жил не зря.
Арон кивнул, не перебивая.
— Помнишь, я тебе говорил когда-то: сделал ошибку, не полюбил и не полюблю свою профессию… Я не могу сказать, что так и вышло. Увлекся тем, что меняет ее. Знаешь, размах механизации и прочее. Кое-чего добился. Но сейчас я понимаю: это была лишь подготовка. Ты мне послал жар-птицу — я подхватил ее перо. Сейчас мне кажется, что жизнь начинается завтра. Вот почему я к тебе примчался. — Пока он говорил, его нетерпение снова разгорелось: — Не томи, Арон. Расскажи, что за комиссия создана? Есть ли уже проекты? И вообще, как она тут представляется, эта подземная газификация? Откуда это пошло — конкурс? Кто заинтересован?
— Алымов, — почему-то сердито сказал Арон.
— Алымов? Это кто же?
— Да так, один горячий дядька. Он и заворачивает. А комиссия — как большинство комиссий. Имена и звания. Все заняты тысячей дел, никого не соберешь. Меня тоже… не соберешь!
Арон прошелся по кабинету и остановился перед Катениным, как-то по-юношески улыбаясь.