Читаем Иначе жить не стоит полностью

И тогда Бурмин закричал, что нечего лезть не в свое дело, и обругал Липатова непристойными словами, и не было в этой ругани обычного душевного веселья, которое примиряло с нею самых обидчивых людей.

Как это могло произойти со Стадником? Почему? За что?

Стадник — враг? Это не умещалось в голове.

Саша любил ясность и всегда добивался внутренней ясности, прежде чем говорить с другими, даже с Любой. Тут никакой ясности не было. Он промолчал о Стаднике.

— Обстановка такая, что нам будут вставлять палки в колеса. Будут придираться. А помимо того, у нас куча нерешенных вопросов. Нужна повседневная научно-исследовательская работа. Мы работали втроем, дополняя друг друга. Заменить меня некем.

Он думал еще и о том, что одного из них, Пальку Светова, ждут неприятности. Пусть одобрение проекта и назначение Пальки главным инженером сглаживает его вину, но кто поручится, что в удобную минуту ему не припомнят и фальшивую подпись на телеграмме, и самовольную задержку в Москве? Даже из скупого сообщения Катерины можно понять, что Пальке не избежать осложнений… Кто же выступит в его защиту? Как оставить его в возможной беде?

Этого он не сказал, но Люба сама обронила задумчиво:

— Да и Пальку поддержать…

Он обнял ее и приник щекой к ее щеке.

— Когда нужно ехать?

— Послезавтра.

— А как с институтом?

— Сегодня в два часа иду к Лахтину. Отпрошусь на несколько месяцев, может быть, на год.

— Комнату… ликвидируем?

— Надеюсь, что нет.

— Я начну собираться понемногу. Только бы тебя приняли потом обратно!

— Любушка, мы вернемся не позже осени, я тебе обещаю.

Дверь открыла одна из дочерей академика.

— Федор Гордеевич отдыхает после лекции, — шепотом сказала она, неохотно впуская Сашу. — Вы не можете решить свое дело с директором?

— Я уже решил с директором, но я просто не могу… не могу уехать без согласия Федора Гордеевича.

— Вы… покидаете институт?

В ее вопросе прозвучала такая обида, что Саша и сам удивился — здесь, в нескольких шагах от человека, который мог стать его бесценным учителем, собственное решение показалось чудовищным.

Пожав плечами, она на цыпочках подошла к двери кабинета и заглянула в щелку.

— Идите, он не спит.

Лахтин сидел в кресле у круглого столика и перебирал в ящике карточки. Ноги его были закутаны пледом. В ярком сиянии погожего зимнего дня его лицо выглядело особенно старым.

— Пожаловал! — насмешливо сказал Лахтин и кивком указал на кресло по ту сторону столика. — Знаю, все уже знаю, прилетел и улетел, как птица перелетная. А я вот свое хозяйство в порядок привожу. Когда жизнь длинная, чего только не скапливается! — Он поднес к глазам очки, как лорнет, не заправляя дужки, прочел запись на карточке про себя, потом вслух — «Вдохновение — это гостья, которая не любит посещать ленивых». Хорошо сказано? Или вот так: «Вдохновение — это награда за каторжный труд». Тоже неплохо. Первое сказал Чайковский, второе — Репин. И оба правы. А Дмитрий Иванович записал по-иному: «В науке-то без великих трудов сделать ровно ничего нельзя». Ровно ничего!

Саша с жадностью поглядывал на плотные листки, хранящие сотни интересных мыслей, которые в разное время остановили внимание Лахтина. Порыться бы в них самому, не торопясь, без отвлекающей догадки, что Лахтин читает свои записи неспроста…

Лахтин вдруг засмеялся и протянул Саше карточку. Саша прочел: «Вера в авторитеты делает то, что ошибки авторитетов берутся за образцы» (Лев Толстой).

— Тоже полезная мысль. Пусть она вас подкрепит, когда я начну навязывать вам свое понимание… или — как это студенты говорят? — капать на мозги. А вот другой великий старик — Гете. Читали вы его мысли в пересказе Эккермана? Достаньте и прочитайте, недавно вышел русский перевод. Тут об искусстве, но мысль и повернуть можно, была бы умная. Слушайте. «Произведение, которое первоначально не писалось для подмостков, не годится для них, и, как бы мы его ни приспособляли к сцене, оно всегда сохранит что-то неподходящее, чуждое ей». А ну-ка, поверните это соображение на технику, хотя бы на свою подземную газификацию! Повернули? Некоторые умники схватились за газогенератор и ну его пихать под землю! — Он снова заливисто засмеялся. — Граб-то, Граб! Светило! А за ним профессор Вадецкий этаким попрыгунчиком!

Он вытер слезы, набежавшие на глаза.

— Не думайте, что я не понимаю ценности вашего замысла. Вы пошли оригинальным путем и не пытались приспособлять созданное для одних условий к другим, подземным. Ваш замысел очень близок к наметкам, оставленным Дмитрием Ивановичем Менделеевым. Химия! — другого решения тут быть не может. Ценю вашу идею, особливо рядом со спекулятивными поверхностными идейками некоторых авторитетов — им бы только скорей, скорей да к славе поближе.

— Значит, вы мое решение одобряете?

Перейти на страницу:

Похожие книги