Иная Богемия

План состоял в том, чтобы станцевать ровно с шестью мужчинами на званом балу. С теми, кто владел ключами. Она сомневалась в том, что все они носили их при себе, однако фамильная серьга с бриллиантом в ухе графини служила микрофоном, а на другом конце слушал напарник по предстоящей работе. Если на торжественном вечере не окажется искомого, ее человек посетит в поисках ключей дома и офисы. Предвкушение опасной игры разливалось по венам Анеты горячей дозой адреналина.

Кинских расправила плечи, нервно выдыхая. Приподняла подол длинного атласного платья и шагнула в заполненный зал. Голоса сливались в единый гул, напоминающий шум роя пчел. Старинные громадные люстры расплескивали свет, играя бликами на крупных драгоценностях, которыми блистали гости на приеме. Окна в пол показывали луну и острые шпили собора Вита. Готический Владиславский зал служил крупнейшим церемониальным помещением средневековой Праги. Серо-охровый, в зависимости от времени суток и освещения, он очаровывал кажущейся простотой. Ступая в него, Анета словно заглядывала в самые сокровенные глубины собственной души. В зале отсутствовали колонны, а свод покоился на стенах, декорированных пилястрами, напоминающими ребра. Пилястры соединялись под сводом переплетением нервюр[5], создавая мрачный узор в виде цветов. Во время строительства это было новаторским решением, за что архитектору пожаловали дворянское звание.

Эпохальный Владиславский зал Пражского Града праздновал семьсот лет со дня рождения Карла IV – любимца нации. Как историк, тщательно изучавший его правление, Анета знала о «благочестивом» Карле целый ворох грязных секретов, до которых широкая публика не добралась. Любимый всеми король оставил после себя пустую казну и сотни необъяснимых загадок, которые она надеялась раскрыть. В любом случае дело было не в приеме в честь именин мертвого средневекового короля, а в возможности получить желаемое и не сесть в тюрьму. Для последнего графине требовались весь ее опыт, холодная голова и, безусловно, изящество, присущее особам из высшего общества.

Премьер-министр открыл бал приветственной речью. Зазвучала музыка в исполнении оркестра филармонии. Пары закружились в вальсе. Официанты сновали между гостями с подносами, уставленными бокалами с шампанским. В зале витал смешанный аромат изысканных и слишком ярких парфюмов. Анета почувствовала, что начинает задыхаться, поэтому отошла ближе к окнам, где никого не было. Она всегда остро реагировала на сильные запахи, которые вызывали приступы головной боли. Подышав пару минут, направилась к узким столам, расставленным вдоль стен. Те, кто не танцевал, сбивались в группы рядом с напитками и закусками.

Сбоку она заметила знакомый силуэт.

– Нашел! – Теодор предложил ей руку и мягко повел к танцующим.

Тео, как и большинство мужчин на приеме, облаченный в черный фрак, выглядел истинным аристократом.

– Ты сегодня роскошна, – шепнул он, собственнически сдвинув ладонь на оголенную спину спутницы.

Анета и правда этим вечером нравилась себе: атлас алого платья, обрисовывая фигуру, переливался, словно живой.

Пары кружились и кружились. Вальс сменялся фокстротом, затем кадрилью и снова медленным танцем.

Кинских проверила председателя палаты депутатов, председателя Сената, мэра, архиепископа и настоятеля столичного капитула собора Вита, однако никак не могла подобраться к премьер-министру. Тот не танцевал и большую часть мероприятия находился в окружении других политиков.

– Пани Кинских? – окликнули ее, когда она пробралась к столам с закусками, чтобы найти мартини.

Тео пригласил на танец супругу мэра, и она наконец осталась одна. После того как ее позвали, за спиной стихли разговоры.

Кинских повернулась, от улыбки уже сводило скулы, но увидев мужчину, губы сами собой растянулись еще шире.

– Могу я пригласить вас на танец? – спросил премьер-министр Чехии, лукаво приподняв брови.

С Мартином Черным Анета училась в одном университете. Она – на первом курсе исторического, а он – на последнем юридического. Стремительная политическая карьера выпускника Карлова университета ставилась в пример для подражания буквально каждому студенту.

– Конечно.

Они вошли в круг танцующих, заиграл венский вальс. Анета будто случайно оступилась и на мгновение теснее прижалась к мужчине, при этом ее губы оказались всего в нескольких сантиметрах от лица Мартина. Сердце графини застучало быстрее. Министр, рассматривая ее лицо, закусил нижнюю губу, а потом почти коснулся губами щеки. Она скользнула рукой по его телу, огладила карманы, быстро извлекла оттуда ключ и вернула ладонь на плечо. Маленький металлический предмет жег левую руку, так и норовя выскользнуть из плена ее пальцев.

– Прошу прощения, – Кинских изобразила неловкость и почувствовала, как жарко стало щекам.

Мартин благодушно покачал головой и крепче сжал ее руку в своей, ведя в танце. Анета отвлеклась, размышляя, почему весь вечер ни с кем не танцевавший министр вдруг пригласил именно ее. Случайность?