Иная Русь

После войны церковь была перестроена в клуб. Сделали в ней кинозал, отвели помещение под библиотеку, даже нашлось место для биллиардной. Я застал крайскую церковь-клуб уже в непотребном виде. Ободранные стены, дырявый пол, сырая и холодная библиотека, в которой пропадают книги вместе с хозяйкой. Толстые церковные стены еще стоят, но то, что внутри, гниет, истлевает, гибнет. Собственно, уже невозможно этот клуб переделать и назад в церковь.

А костелу в соседнем местечке, можно считать, повезло больше, ну хоть бы в том, что в нем не жгли людей. При поляках, конечно, он стоял величественный и полный, по праздникам в нем шла литургия, и люди, подходя к нему, снимали шапки. Однако после войны и на его воротах повесили амбарный замок, в ограде вокруг него появились сначала небольшие дырки, детские, потом через них стал проходить взрослый человек, и, наконец, в дыры полезли коровы, по одной, а то и стадом. Из стен, конечно, как бы сами собой начали вываливаться кирпичи, из окон потянуло холодом нежилого, на камнях появилась плесень. А еще через несколько лет веранды в домах вокруг костела засияли разноцветным стеклом. Костельные витражи исчезли, зато заиграли под солнцем веранды, и не исключено, что отделывали их те самые дядьки, которые совсем недавно снимали перед костелом шапки.

Еще раз повторюсь: так где же те силы, что уничтожали наши храмы? А они только в нас самих, и нечего искать врагов на востоке или на западе, в Москве или в Риме. Конечно, тотальное одичание само не приходит, оно распускается пышным цветом на подготовленной, хорошо удобренной почве. Сначала отдается приказ о закрытии храма, потом сгоняется с места поп или ксендз — в некоторых случаях можно дождаться и его смерти, люди, к счастью, не вечны, — и тогда загорается стекло на верандах, а из окон часовни глядят на старые шляхи черными глазницами черепа.

Вот и доигрались, что ни цели впереди у людей, ни духовного поиска, о подвиге я уже и не говорю. А новоявленные духовные пастыри зовут в сытный рай, где главнейший Бог — золотой телец. Какой там будет звучать язык? Да все тот же: звон монеты и блеск бриллиантов.

Именно в связи с этим мне хочется задать вопрос: а такие ли они безобидные, игры с историей, с историческими фактами? Судите сами. Опровержение факта существования на Руси монголо-татарского ига приводит к выводу, что вся русская история искажена. Если не было этого самого ига, значит, не было и борьбы против него, не было освобождения, которое шло через подвиг, как ратный, так и духовный (деятельность Дмитрия Донского, с одной стороны, и Сергия Радонежского, с другой). Неправильное представление об образовании Московского государства — очевидно, что его расцвет вытекает не из завоевания независимости в борьбе с Золотой Ордой, а из чего-то другого — приводит к неправильному выводу о роли этого государства в историческом контексте. Если его прошлое — не такое героическое и не такое славное, — то мы ошибаемся в оценке его современного существования и его будущего. Государство с лживой историей достойно только оплевывания, не так ли? Вот и плюют со всех сторон. Палитра обвинений самая разнообразная. Демократы с радикалами, выделившиеся из собственно русского населения, нажимают на имперское мышление власть предержащих (от Ивана Грозного до Брежнева). Национал-демократы из республик, еще большие радикалы, подтверждают этот тезис мыслью, что метрополия всегда угнетала провинцию экономически, духовно и физически. Таким образом, империя как историческая реальность должна исчезнуть, и радикалы всех мастей ей в этом помогут. Определенная часть политических деятелей готова пожертвовать целым поколением людей — только ли одним поколением? — во имя довольно-таки абстрактной идеи гуманистического общества. Вероятно, страну-империю и на самом деле можно загнать в лоно западной цивилизации (а где гарантии, что она гуманистична?), но вот только какой ценой…

История всегда требовала к себе уважительного отношения, хорошо было бы не забывать об этом всем тем, кто ее наново переписывает.