Иная Русь

После смерти Барбары король был безутешен. Он даже не хотел исполнять свои королевские обязанности, не говоря уже о том, чтобы обсуждать новую кандидатуру на роль королевы. Но главное, он готов был пойти на все, лишь бы еще раз увидеть любимую Барбару. И скоро в его дворце появились алхимики Твардовский и Мнишек. Они взялись устроить встречу с умершей возлюбленной при помощи зеркал, на одном из которых была выгравирована в полный рост фигура Барбары в белом одеянии. Чернокнижники, правда, поставили условие: король ни в коем случае не должен прикасаться к призраку.

— Может быть, ваша королевская милость позволит привязать себя к подлокотникам кресла? — спросил пан Твардовский.

Король отказался.

В полутемном зале воцарилась тишина. Послышался мелодичный звон, и из зеркала вышла Барбара. Она была столь же прекрасна, как в момент их первой встречи в Вильне.

— Моя Басенька! — закричал король и бросился к призраку.

Раздался взрыв, по залу распространился трупный запах, и призрак, мгновенно почернев, с громким стоном растворился в воздухе. Теперь душа Барбары была обречена вечно скитаться по земле, не находя дороги в могилу. После смерти Сигизмунда Августа она поселилась среди родовых камней Несвижского замка. На глаза людям она показывалась в черных одеждах.

— Шварце фрау! — кричали при виде Черной дамы немецкие солдаты, дважды оккупировавшие Несвиж, и в ужасе разбегались по парку, стреляя в воздух.

Алхимик Твардовский — реальное историческое лицо. По преданию, он продал душу дьяволу с условием, что тот заберет ее, если Твардовский умрет в Риме. Естественно, посещать вечный город алхимик не собирался до скончания века. Смерть настигла пана Твардовского в корчме, которая, конечно, называлась «Рим». Об этом написано у Адама Мицкевича.

Второй алхимик, Мнишек, возможно, относится к роду, который тоже оставил свой след в российско-польской истории, но это тема для отдельного разговора.

И все же самое интересное не в том, что по залам и анфиладам Несвижского замка до сих пор бродит тень Барбары Радзивилл, в образе которой удивительно переплелись реальность и легенда, христианство, язычество и чернокнижие, что, впрочем, было характерно для эпохи Ренессанса. Если вы когда-нибудь окажетесь в Вильне, нынешнем Вильнюсе, наряду с башней Гедимина, кафедральным собором и грациозным костелом Святой Анны вам обязательно покажут знаменитую икону — Матку Боску Остробрамску. По желанию Сигизмунда Августа виленская Мадонна была написана с Барбары Радзивилл, в этом не сомневается большинство исследователей. Ксендз Петр Снедевский писал: «Тип Мадонны Остробрамской очень похож на портреты королевы Барбары. Тот же нос, те же подбородок и губы, те же глаза и брови, то же строение тела». Кроме того, на руках у виленской Мадонны нет ребенка: А руки эти удивительно красивы, тонки и выразительны…

Лет тридцать назад в Першае под Минском доживала свой век последняя экономка графа Тышкевича, находившегося в родстве с Радзивиллами. Изредка она показывала гостям альбом с портретами своих господ и говорила:

— Смотрите, какие носатые Радзивиллишки — и какие аккуратные носы у Тышкевичей!

Барбара Радзивилл была исключением и здесь.

Вся ее короткая жизнь была исключением, в котором воплотились триумф и трагедия Великого княжества Литовского.

Золотые апостолы

О золотых апостолах Радзивиллов я услышал еще в детстве. На развалинах старого замка в Новогрудке мой школьный товарищ Мишка под страшным секретом рассказал, что его батька уехал откапывать клад с золотом.

— Настоящий клад?! — разинул я рот.

— Ну да, — оглянулся по сторонам Мишка. — Дед рассказывал, что там двенадцать золотых апостолов и куча монет.

— А дед откуда узнал?

— Карту нашел. Между Мирским замком и Несвижским есть подземный ход, и в нем спрятаны апостолы. Батька сказал — скоро разбогатеем.

До окончания школы богачом Мишка не стал, но его слова о золотых апостолах мне запомнились.

Надо сказать, клад Мишкиному отцу не помешал бы. Детей у него было пятеро, и бегали они по улицам в обносках и полуголодные.

Впрочем, разговоры о кладах в Новогрудке не были диковинкой. Город сам был кладом. Гора Миндовга с величественными руинами замка, холм Адама Мицкевича, насыпанный руками поклонников поэта, озеро Свитязь, похожее на гигантскую жемчужину в оправе из вековых дубов… В 1966 году отмечалось 950 лет со дня основания города, и мы знали, что он был первой столицей Великого княжества Литовского. В самом названии этого государства была тайна. Великие князья, паны рады, гетманы, канцлеры, конюшие, подскарбии, подчашие и кравчие… А кроме того, многочисленная шляхта, самый худородный из который мог наложить «вето» на любое из принимаемых решений. Нет, тайн здесь было хоть отбавляй.

Через несколько лет я побывал и в замках Радзивиллов, Несвижском и Мирском.

В Несвиж я попал в конце мая. Май-травень в Беларуси вообще особый месяц. Одеваются в молодую зелень леса, очищаются реки, открываются земные дали, и над всем этим великолепием разносится клекот аиста, сидящего в гнезде на старом тополе…