Иная тень

– Может, я пойду? – робко заикнулась Маша, хотя понимала, что суется в безнадежное дело. Преодолеть выставленные Иными «караулы», договориться с чокнутым предводителем террористов и вернуться обратно целой и невредимой?

– Вы с ума сошли! – едва только не хором произнесли Казаков, Эккарт и доктор Гильгоф.

Лейтенант продолжил за всех остальных:

– Послушайте, Маша, да аллахакбаровцы не станут вас слушать только потому, что вы женщина! Никуда вы не пойдете!

– Ничего подобного. – В груди у Ельцовой заиграл азарт. – Именно потому, что я женщина, будет больше доверия, чем, например, вам, Сергей. Вспомните, как на Ахероне…

– Не надо про Ахерон! – схватился за голову Казаков. – Маша, вы что, феминистка? Выступаете за полное равноправие женщин? Вы хоть понимаете, что шансов вернуться оттуда живой у вас ноль целых, хрен десятых? Что если Иной, про которого говорил мистер Мак-Эван, такой же полоумный, как и остальные, а сейчас просто прикидывается филантропом? Да он вас сожрет и не поперхнется…

– Меня будет охранять Бишоп, – сказала Ельцова. – Кроме того, мы возьмем с собой самое лучшее оружие. И я не феминистка, а ксенолог. Если честно, всю жизнь мечтала о Нобелевской премии. Понимаете, какие возможности открываются? Вживую исследовать не просто Иных как вид, а Иных во взаимодействии с человеком в экстремальной ситуации!

– Ненавижу ученых, – мрачно сказал лейтенант. – Вам приключений на Ахероне показалось мало? Ну и катитесь. Между прочим, вы подчиняетесь не мне, а господину Гильгофу, как старшему над научной группой. Его и спрашивайте.

Маша вопросительно посмотрела на доктора Гильгофа:

– Веня, вы меня правда отпустите?

– Идите, идите, – мелко закивал ученый. – Вас отправят домой в цинковом гробу, а я присвою результаты ваших исследований и сам заграбастаю Нобеля. Обещаю каждый месяц приносить цветы на могилу.

– Ну раз Вениамин Борисович согласен, – бесстрастно сказала Ельцова, – я пошла переодеваться. Сергей, приготовьте мне винтовку М-41-А. Я с ней научилась обращаться на Ахероне.

Она с самым независимым видом вышла из кают-компании, оставив позади изумленных мужчин, и отправилась в свою комнату – необходимо было сменить чистый светло-синий костюм, найденный в шкафчике занятой ею каюты «Цезаря», на что-нибудь более подходящее к полевым условиям.

«Я полная дура, – мелькнуло в голове. – Страшновато, особенно если учитывать рассказ Дугала. Но, черт возьми, там почти сотня живых людей!..»

Глава пятнадцатая АГРЕССИВНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Планета LV -17 Геон,

звезда АХ Микроскопа,

ориентировочно – 16/17 февраля 2280 года

План доктора Гильгофа в его собственном изложении выглядел чрезвычайно красивым, но, как известно, гладко все бывает только на бумаге. В порыве творческого экстаза многомудрый ученый напрочь позабыл об одной маленькой детали: как Иной отнесется к появлению незнакомых ему людей? Зверь, конечно, не убил мистера Мак-Эвана, а затем отправился вслед за вездеходом, однако никак нельзя заподозрить, что Иным двигали благие намерения. Вдруг стая отослала Мистера Пиквика специально для того, чтобы вблизи рассмотреть новый корабль и разведать, можно ли будет забраться внутрь?

Казаков, несколько вооруженных солдат и слегка побледневший Дугал стояли у шлюза, ведущего наружу. Гильгоф терся у дальней стенки, не желая выходить первым. Стальные плиты двери, едва слышно поскрипывая, уползли в корпус «Цезаря», на одежды людей упали красно-оранжевые лучи звезды, и мгновенно стало жарко.

– Дугал, – лейтенант повернулся к бывшему технику лаборатории S-801, – прошу. Давай вперед. Мы показываться не будем.

– Это почему? – заикнулся англичанин. – Сэр, а вдруг…

– Вдруг? В таком случае мы закроем дверь и придумаем какой-нибудь другой план, – сказал Казаков, пожимая плечами, но все-таки добавил ободряюще: – Иди, иди. Ты будешь находиться в секторе поражения. Если Иной вздумает напасть, мы его пристрелим.

«Не факт, – одновременно подумал Казаков. – Отнюдь не факт… В зверюгу нужно всадить не меньше полной обоймы, прежде чем она окончательно сдохнет. Бишоп, между прочим, что-то говорил о важнейших нервных узлах в организме Иного, при повреждении которых животное мгновенно обездвиживается, но едва ли мы сможем бить настолько точно».

– Бедного Дугала, как всегда, подставили, – вздохнул Мак-Эван и шагнул вперед, на опустившиеся ступеньки трапа. – Не забудьте потом отправить открытку моим родителям в Глазго…

Он медленно сошел на бетон летного поля, зачем-то подбросил в ладони ретранслятор и оглянулся:

– Эй, Мистер Пиквик! Ты где?

Молчание. Иной делал вид, что ему нет дела до человека. Только в гнезде посадочной опоры «Цезаря» можно было различить неясное шевеление. На землю упала прозрачная капелька тягучей слюны.

Дугал демонстративно прогулялся вдоль борта корабля, нервно насвистывая, вернулся обратно и наконец отжал одну из клавиш своего прибора. В пространство ушел сигнал: «Иди сюда».