Иная тень

Страшное и непознаваемое чудовище перестало быть загадкой. Да, большой, да, очень сильный, да, неприятно выглядит (хотя с точки зрения Гильгофа зверь был просто неотразим: соразмерные формы, красивая матово-черная с зеленым отливом окраска… ну и так далее), но все же случилось невероятное – человек еще раз доказал всей Вселенной (а скорее, самому себе), что именно он является венцом творения. Можно загнать в клетку тигра, засадить в цирковой бассейн касатку или содержать пираний в домашнем аквариуме. Точно так же оказалось возможным найти управу на этот странный вид инопланетного хищника, несомненно, развитый и высокоорганизованный.

Вениамин Борисович Гильгоф настолько уверовал в силу человеческого разума, что прямо бравировал своим открытием. Собственно, открытие-то совершил не он, а ученые лаборатории S-801, но доктор с обезоруживающей бесцеремонностью счел, что победа над Иными принадлежит всему человечеству, следовательно, и ему тоже. Он категорически не разделял подспудных опасений Маши, высказанных полушепотом, и безапелляционно заявил, что «судя по сохранившимся файлам, технология управления чужим существом абсолютно совершенна». И это верно только потому, что, в отличие от серебристых разумных Иных, черные хищники гораздо более примитивны. Примитивной тварью можно управлять, не особо напрягаясь. Ведь имеется разница между человеком и обезьяной? Верно?

– Акула тоже примитивная, – парировала Ельцова. – Но в Австралии до сих пор огораживают пляжи, не особо надеясь на отпугивающие акул сигналы.

– Ерунда! – легкомысленно махнул рукой Гильгоф. – Американцы добились своего, и теперь мы вполне можем воспользоваться их наработками. Да уже воспользовались! Посмотрите только!

Иной, почему-то выглядевший очень несчастным, как мокрая болонка под дождем, сидел на полу лаборатории «Юлия Цезаря», почти прижавшись телом к жесткому ворсу пластикового покрытия, которым специально выстилали отсеки, чтобы не скользила обувь. Иной даже не казался большим.

«Зверь действительно кое в чем красив, – отрешенно подумала Маша, издали разглядывая Иного. – Слишком необычен. Если бы здесь находилось не живое существо, а, допустим, статуя из черного камня, до миллиметра повторяющая его формы, то какой-нибудь миллионер выложил бы кучу денег, чтобы поставить ее у себя в саду и показывать гостям. И все-таки не будем забывать, что он живой. Живой…»

Военные не отходили от дверей лаборатории, с мрачными лицами наблюдая, как Гильгоф готовит «камеру» для Иного. Настоящий хозяин «Юлия Цезаря» оказался человеком удивительно дальновидным – в научном отсеке располагался закрытый со всех сторон пуленепробиваемым стеклянным куполом блок, отдаленно напоминавший громадную криогенную капсулу необычной формы. Овальная дверца, отдельный терминал управления, какие-то трубки, подведенные к навершию капсулы… Тесновато, конечно, но животное там легко поместится.

Гильгоф заблаговременно успел изучить это устройство под руководством фантома «Юлия Цезаря» – ИР корабля объяснил доктору, что тот видит перед собой некое подобие газовой камеры, куда из припрятанных под полом баллонов может накачиваться любое газо-воздушное соединение, теоретически способное усыпить Иного. Когда зверь заснет, достаточно будет с помощью манипуляторов взять все необходимые анализы живых тканей, а затем выставить Иного вон с корабля.

Цезарь материализовался, едва только животное ввели в лабораторию. На сей раз визуальная иллюзия красовалась в багрово-фиолетовой тоге, символизирующей победу и превосходство. Фантом вежливо отошел в угол, посоветовал не обращать на него внимания и пристроился в одном из кресел. Машу он нервировал, Казаков, Эккарт и их люди посматривали на шуточку владельца малого рейдера неодобрительно, а Бишоп с Гильгофом, кажется, вовсе не заметили появления голографического призрака.

– Теперь пойдем со мной. – Ученый направил на животное ретранслятор и отжал пару кнопок. Закрепленный на черепе Иного маленький прибор усилил сигнал и передал его нервным центрам животного. Зверь поднялся и сделал несколько осторожных шагов в сторону камеры. Ельцова инстинктивно отшатнулась, хотя ее и Иного разделяло не меньше пяти метров. Гильгоф посторонился, пропуская ребристое черное чудище в открытый узкий шлюз, и, когда оно оказалось внутри прозрачного блока, отдал команду «Сидеть спокойно».

– Можете идти, – бросил он Казакову. Лейтенант поднял брови. – Отсюда он не выберется. Там трехслойное кварцевое стекло с пластиковым покрытием, пол керамический и усиленный внизу титановой плитой. Консервная банка.

– Я хочу посмотреть, – упрямо сказал Казаков. – И вообще, чего вы раскомандовались?

Гильгоф лишь поморщился. Бишоп стоял с каменным выражением на лице. Иной осторожно изучал камеру, изредка тычась мордой в прозрачные стены. Капельки слюны стекали по стеклу.

– Хорошо-о, – протянул ученый. Его пальцы порхали над клавишами компьютера, управлявшего блоком. – Приступим. Бишоп, что опробовать для начала?