Иная терра

На словах все получалось красиво и здорово. На словах Орден можно было бы построить буквально лет за двадцать, всего лишь взяв под свою опеку все детские дома Петербурга. Маленький такой Орден, в рамках одного города – но что мешает потом проводить Поиски? Увы, все это было только на словах. На деле оказалось гораздо сложнее. И страшнее.

После посещения детского дома номер три Стас выкурил подряд полпачки сигарет. Его трясло. Во-первых, от нахлынувших воспоминаний, как он сам жил в таком же приюте для ненужных никому детей, а во-вторых…

Раньше Стек считал, что детдом, где он провел два страшных месяца, есть ад на земле. Но теперь он понял, что ему еще повезло. Пусть невкусно, но их кормили три раза в день. Пусть одевали в обноски, но по крайней мере, в целые, теплые и чистые. Пусть они жили по шесть человек в небольшой комнате, и кровати стояли совсем впритык друг к другу – но это были кровати, на них были одеяла и подушки, и постельное белье, а рядом стояли личные тумбочки. Здесь же…

Он плакал во взрослой жизни лишь однажды, когда крупной дрожью била истерика, когда впервые рассказывал кому-то о своей жизни, когда самоконтроль смыло опьянением от коньяка и теплой, непривычной разморенностью от ощущения тепла. Но идя по коридорам детского дома номер три, вслед за грузной и недоброй Анной Ивановной Сухаревой, местным завучем, Стас едва сдерживал злые слезы. Как можно – так ?

Дети проскальзывали мимо едва заметными тенями. Они жили человек по десять в почти не отапливаемых комнатушках, где стояли пустые железные кровати с продавленными, ржавыми сетками, почти все – даже без матрасов. Ни о каких одеялах и подушках, не говоря уже о постельном белье, не шло и речи. Одежда, казалось, была найдена на помойке и так и не выстирана. По коридорам стелился запах немытого тела, застарелой мочи, чего-то прелого, в него периодически вплетался аромат подгнивших овощей. То, чем здесь кормили, Стас даже пробовать не рискнул – желудок и так подскочил к самому горлу, то и дело норовя выскочить наружу.

Сами обитатели детдома были забиты и напуганы, в их глазах, когда удавалось на мгновение поймать чей-нибудь взгляд, отчетливо читались несколько чувств: ненависть к этому жестокому миру размером с похожий на английский концентрационный лагерь детдом, страх перед наказанием, и отчаянное желание выжить – выжить любой ценой. У некоторых желания выжить не было, и Стаса трясло при виде этих маленьких смиренных зомби, которые равнодушно бродили по коридорам и совершенно не боялись умереть.

Воспитательский состав детского дома номер три включал в себя: старика-директора, которому было абсолютно до лампочки все, происходящее вокруг, кроме литературы, русского, и английского, которые он вел, завуча Анну Ивановну, реально руководившую всем и преподававшую математику, физику, и химию, и молодого студента последнего курса педагогического факультета, человека равнодушного и безразличного к чужой боли – он вел все остальные предметы. Также в интернате были: вечно пьяный сторож, он же – дворник, его жена, почти ничем от него не отличающаяся, якобы уборщица, и тетка Клава, имбецилка тридцати лет, которая готовила детям еду. Два раза в день. Или один. Если не забывала.

Ветровского и Алфеева приняли спокойно, с некоторым интересом, но без особого воодушевления. Старик-директор послушал немного сбивчивую речь Стаса, покивал и перенаправил юношей к Анне Ивановне. Завуч оказалась строже – расспрашивала, где они учатся и как учатся, есть ли опыт работы с детьми и так далее, а потом напрямую спросила: сколько ребята планируют пожертвовать детскому дому. Женька, в течение всей «экскурсии» вынашивавший мысль выпросить у отца крупную сумму и хотя бы привести здесь все в порядок, едва не озвучил эту самую сумму вслух, но Стас вовремя наступил приятелю на ногу под столом. Ответил сам, расплывчато и неконкретно, сославшись больше на покупку вещей и продуктов, нежели на непосредственно деньги. Анна Ивановна поскучнела и быстро свернула разговор.

Вечером того же дня, на собрании Ордена, Ветровский коротко поведал друзьям об увиденном. И на вопрос «что будем с этим делать» тут же сформулировался довольно четкий ответ.