Иная вера

Также большой проблемой оставались старики. Те, кто был совсем молод на момент катастрофы, сумел пережить ее, но не успел ничему научиться. Те, кто в прежние времена жил бы теперь на пенсию, охаивая хоть как-то, но кормящее их государство. Те, кто был больше не нужен, потребляя ресурсы, но не производя их. Эта проблема решалась удивительно просто, ее простота могла сравниться разве что с ее циничным безразличием. Принудительная эвтаназия людей, достигших семидесятилетнего возраста и нигде не работающих. Обсуждаемый сейчас в Государственном совете закон имел множество поправок, уточнений, сносок – к примеру, «налог на жизнь», то есть возможность неработающему семидесятилетнему человеку оправдать свое существование, ежемесячно выплачивая определенную сумму государству. Этакая «пенсия наоборот». Государство же, в свою очередь, выплачивало «соболезнование» родственникам эвтаназируемого – небольшое, но все же ощутимое. Пражски понимал, что едва ли кто-то из стариков согласится добровольно пойти на смерть, а материальное соболезнование мотивирует родственников сообщить специальной комиссии о местонахождении неработающего человека, достигшего указанного возраста. Да, это было подло – но человечество само довело себя до такого состояния, когда любая подлость стала оправдываться определенной суммой в евро.

Следующим пунктом в плане Вацлава стояла задача полностью лишить финансирования детские дома и перевести школы на ту же систему, что и высшие учебные заведения – несколько полностью бесплатных мест для одаренных, остальные учатся за деньги. Этот проект даст возможность действительно талантливым получить хорошее образование, не заплатив ни копейки, и выкинет из системы тех, у кого недостаточно мозгов, чтобы закончить даже школу. Детские дома же, переведенные на негосударственную основу, будут скуплены Вацлавом на следующий же день после утверждения закона. Талантливые, способные развиться дети получат лучшее образование, какое только может быть. Бездарности… что ж, сорняки надо выпалывать. Скорее всего начальный этап работы в этом направлении он поручит Кире, она должна справиться.

Кира… Да, Кира. Единственная дочь. Вацлав невесело усмехнулся, вспомнив историю ее рождения.

Когда-то он не хотел ставить во главе Братства одного из Повелителей. Как ни старался Пражски, он так и не сумел привить ни одному из них свою идею. Те, кто проходил через ломку чрезмерной гуманности, теряли слишком многие принципы, теряли само понимание истинной морали, становясь хоть и контролируемыми – но все же ублюдками. Те, кто не мог сделать того, что требовал Вацлав, – просто ломались. Нескольких он оставил в покое, но большинство пришлось устранить – чех очень хорошо помнил, что оставлять за спиной живых врагов нельзя. Особенно идеологических врагов.

Тогда-то, окончательно разочаровавшись в собратьях, Пражски решил передать свою мировую империю собственному сыну. Правда, сына у него не было – но разве это проблема для пятидесятипятилетнего мужчины, выглядящего на сорок и имеющего здоровье тридцатилетнего? Конечно же, нет.

К выбору матери его будущего сына Вацлав подошел крайне обстоятельно: он составил подробнейший список требований к такой женщине: белая, совершенно здоровая, не имеющая в предыдущих трех поколениях никаких серьезных заболеваний, обладающая высоким энергетическим потенциалом, но никогда не развивавшая его – это повышало уровень способностей будущего ребенка. Это была только начальная, основная часть списка требований. Еще очень важную роль играла совместимость генетического кода потенциальной матери и самого Вацлава – несмотря на всю свою циничность, чех не был уверен, что он спокойно перенесет устранение результата неудачного эксперимента, и хотел сделать все надежно с первой попытки.

Ну и, конечно же, это должен был быть мальчик.

А потом случилось то, чего никто и никак не мог предугадать. Невероятнейшее из всех невероятных совпадений. В то время у Вацлава не было никаких проблем с мужской силой, и в Праге он содержал нескольких любовниц. Женщины знали свое место, не пытались лезть в его дела, не намекали на брак, не просили денег сверх того, что он давал – за единственным исключением, когда одной из них понадобилась большая сумма на жизненно важную операцию для маленькой дочери. Мария просила любовника выделить ей эту сумму в долг, Вацлав же полностью оплатил лечение ребенка и оставил еще столько же на реабилитацию, но отношения с Марией прервал – он почувствовал, что начинает испытывать к женщине какие-то чувства кроме влечения, что для него было совершенно недопустимой роскошью.