Иная вера

– Не хочешь об этом говорить? – плавно поднялась со стула, подошла, обняла за плечи… да, так было гораздо спокойнее. Странное ощущение окружающей его защиты, нелепое и глупое, но от того не менее надежное.

– Не знаю. Не хочу об этом думать.

– Но само думается?

– Да.

– Может быть, расскажешь? Иногда помогает…

Он глубоко вдохнул, запрокинул голову, собираясь с мыслями и формулируя.

– Есть один человек. Еще совсем молодой парень. Он хочет изменить мир. Изменить кардинально, полностью. Научить людей доброте, взаимопомощи и взаимоуважению, стремлению и самосовершенствованию. Причем так, чтобы такое мировоззрение стало нормой для всех.

– Как Кирилл?

– Примерно, хотя все же несколько иначе. Так вот, этому молодому человеку нужны деньги. Довольно большие деньги. Он хочет создать корпорацию, чтобы приобрести власть, которая даст ему возможность что-либо менять на глобальном уровне.

– И он попросил деньги у тебя?

– Нет. Он понимает, что я откажу. В этой жизни никогда нельзя принимать подачки. Особенно, если ты преследуешь высокие цели. Легко доставшееся – не ценится, понимаешь? Если я дам ему пару сотен тысяч – это будет неправильно, хотя я могу. Но он хочет добиться всего сам, и это правильно.

– И в чем проблема?

– В том, что есть только один вариант более-менее быстро заработать такие деньги, не связываясь при этом с наркотиками, торговлей людьми или, к примеру, органами и всей прочей грязью. Нет, есть и другие варианты, но они ему недоступны. Для игры на бирже нужно быть финансовым гением, чтобы заработать требуемую сумму в краткие сроки. Для того чтобы изобрести что-то, на чем можно хорошо заработать, нужно быть гением-изобретателем, и так далее. Он не обладает какими-либо особенными талантами. Многому может научиться, но все упирается во время, которым он не располагает в нужном количестве.

– А тот единственный вариант…

– Тяжелейшая учеба. Потом – ежечасная смертельная опасность на протяжении пары лет. Жизнь, калечащая психику, тело и душу. Калечащая неотвратимо и необратимо. У него есть шанс справиться, он действительно сильный, хоть сам этого не осознает в полной мере. Несмотря на условия, в которых он жил, – он все еще остается чистым. Понимаешь? Он убивал, но только защищая свою жизнь и жизнь тех, кто был ему дорог. Трущобы, потери, тюрьма – все это не сломало его, только закалило. И он остался чистым. Там же… Боюсь, там запачкается даже он.

– Ты играешь в этом какую-то роль?

– Самую непосредственную. Именно я отправлю его туда, где он сможет действительно чего-то добиться, выжить, заработать деньги. Если пойдет сам – его пустят на мясо, только и всего. Я натаскаю его, обучу, чему смогу. Натренирую хотя бы до среднего уровня. Дам шанс выжить. Но только выжить! Я не могу дать ничего, что помогло бы ему остаться человеком.

– Отказаться ты не можешь, да?

– Он упрямый. Помнишь, как он меня преследовал?

– Подожди, ты о…

– Да, именно. Я о Стасе Ветровском.

– Но его же посадили два или три года назад…

– Два с половиной. Полтора года назад он бежал.

– Когда был массовый побег, о котором по всей интерсети трубили?

– Да. Его организовал я.

Она поперхнулась чаем, изумленно распахнула глаза.

– Интересно, чего я еще о тебе не знаю?..

– Ты знаешь все самое главное. Остальное – мелочи.

– Ничего себе, мелочи… Ладно, не будем об этом. Вернемся к Ветровскому.

– Хорошо. Так вот, он упрямый. Откажу я – он полезет сам. Закончится такая самодеятельность плачевно.

– Тогда я не понимаю, что тебя терзает.

– То, что я своими руками бросаю его в ад.

– Нет, не путай! – отбросив волосы за спину, она забралась к нему на колени, обняла за шею одной рукой. – В ад он кидается сам. Добровольно и осознанно… ну, почти осознанно. Ты же даешь ему шанс выжить в этом аду.

– Лучше бы я смог его отговорить. Лучше потерять десяток лет жизни, чем всю жизнь целиком.

– Но ты не можешь его отговорить. Так сделай то, что можешь, раз хочешь ему помочь!

– Сделаю. Если он не передумает. Утром все должно решиться. Он наверняка уже ознакомился с информацией, которую я ему передал, и наверняка определился, готов он на это или нет. Через шесть часов мы встретимся… или не встретимся. И видит Создатель, я бы предпочел, чтобы мы не встретились!

– А чему ты будешь его учить?

– Всему. Рукопашный бой, стрельба, психологическое давление, экстремальные техники допроса, выживание в любых условиях… всему, что знаю сам. Всему, что можно делать, имея человеческое тело – я в любом случае не научу его регенерации, к примеру. Еще управление собственной энергией, если он потянет.

– Если ты будешь учить его тому же рукопашному бою, то ты можешь заставить его передумать… – задумчиво протянула она, осторожно разбирая спутавшуюся прядь волос.

– Не уверен. Но я попробую.

– Только не перегни палку. Я уверена, ты быстро поймешь, способен он пройти через то, про что ты говоришь, и остаться человеком, или нет. Если способен – то нужно ли ему мешать?

– Я в любом случае не буду ему мешать. Я должен ему помочь, не более.

– Должен?

– Да. Разве ты забыла, что я убил его приемного отца? – спросил он жестко.

Она опустила голову.