Иная жизнь

Как переплет остросюжетной повести,
Как пластырь, скрывший колотую рану,
Над Волгой, обращаясь к нашей совести,
Белеет тихий домик Левитана.

Изгой-художник, гений Божьей милостью,
С душой незабинтованной и нежной,
Пройдя сквозь частокол несправедливостей,
Здесь пил бальзам любви своей безбрежной.

Страну Россию, нашу мать и мачеху,
Способную возвысить и угробить,
Он отмывал в своих пейзажах начисто,
До ясной глубины, до высшей пробы.

То скрипкой Страдивария ласкающей,
То чуть дыша, то зазвенев до жути,
Живет в его картинах исцеляющих
Природа, обнаженная до сути.

Струится полдень над рекой, над плесами,
Над прозой жизни, над величьем мира…
Экскурсовод, ответив на вопросы,
Заторопилась в очередь за сыром.

Как пластырь, скрывший колотую рану,
Как переплет остросюжетной повести
Над Волгой, обращаясь к нашей совести,
Белеет тихий домик Левитана.

Вторым открытием стал Федор Достоевский, нога которого не ступала на плесскую землю, но который, мы знаем, незримо присутствует во всем российском. И воистину, случай говорит лишь подготовленному уму. Перелистывая в читальне пансионата том Достоевского, я не поверил своим глазам. Настолько современно, настолько мощно рассуждал писатель о наших с вами проблемах. Вот несколько его высказываний.

«Ну, что если человек был пущен на Землю в виде какой-то наглой пробы, чтобы только посмотреть: уживется ли подобное существо на Земле или нет?»

«Увеличилась ли сумма счастья в человеческой жизни равномерно с развитием господства человека над природой, возможного для него при теперешнем развитии естественных наук?» «Прогресс естественных знаний имеет отношение к жизни главным образом своей технической стороной».

«Полузнание — это деспот… имеющий своих жрецов и рабов, перед которым все преклонились с любовью и суеверием… перед которым трепещет сама наука».

А вот какие слова он вкладывает в уста необычного персонажа — черта: «Что станется в пространстве с топором?. Если куда попадет подальше, то примется, я думаю, летать вокруг земли, сам не зная зачем, в виде спутника. Астрономы вычислят восхождение и захождение, Гатцук внесет его в календарь, вот и все». (Гатцук — известный в конце XIX века автор календарей. — Авт.)

— «Путанность и неопределенность теперешних понятий происходит по самой простой причине: отчасти оттого, что правильное изучение природы происходит совсем недавно (Декарт и Бэкон) и что мы еще собрали до крайности мало фактов, чтобы вывести из них хоть какие-нибудь заключения. А между тем торопимся делать эти заключения, повинуясь закону нашего развития.

Выводить же окончательные результаты из теперешних фактов и успокаиваться на этом могут только самые ограниченные натуры».

Недаром Альберт Эйнштейн заявил: «Достоевский дает мне больше, чем любой другой мыслитель, больше, чем Гаусс».

А вот некоторые параллели в мышлении великих. Достоевский (устами Ивана Карамазова): «Все эти вопросы совершенно не свойственны уму, созданному с понятием лишь о трех измерениях».

Эйнштейн: «Человеческий разум не способен воспринимать четыре измерения. Как же он может постичь Бога, для которого тысяча лет и тысяча измерений предстают как одно?»

ПРОЩАНИЕ С ПЛЕСОМ

В Волго-Вятском районе сегодня дожди. Отпуск кончен. Какие вопросы? Только сердце стучит: подожди, подожди, Еще раз прогуляйся по Плесу. Ты вскарабкайся кручей брусчатых дорог, Оглянись с высоты на красоты И напейся живительной ауры впрок, Напитай ей души своей соты. Посмотри, как цепляются облака За кресты облупившихся звонниц; Выдь на Волгу, несущую через века Ширь да удаль исчезнувших вольниц Вдоль зеленой воды притулилися там Лодки, лавки, усадьбы, лабазы, Белый домик, в котором творил Левитан, Белый лайнер в соцветии джаза. Город русской печали. Как медленный сон, Как щемящая долгая осень… Прокатилось истории колесо И на здешнем застряло откосе. Вот и вспыхнул декоративный закат Зашумели, прощаясь, березы. Я вернусь, приплыву, я приеду назад, А пока — улыбаюсь сквозь слезы.