Иная

В том году я впервые праздновала свой день рождения. В предыдущие годы это было так: папа вручал мне подарок за обедом, а миссис Макги ставила на стол непропеченный кекс с потекшей глазурью. Оба эти события имели место и в нынешнем году, но на следующий день, шестнадцатого июля, миссис Макги взяла меня к себе домой. Предполагалось, что там я поужинаю и переночую: еще одно «впервые» в моей жизни — прежде я никогда не спала вне собственного дома.

Из гостиной я подслушала, как папа обсуждает это с миссис Макги. Его еще нужно было убедить, что со мной в чужом доме все будет в порядке.

— Ребенку нужны друзья, — твердо заявила миссис Макги. — По-моему, она до сих пор переживает гибель соседской кошки. Ей надо отвлечься.

— Ари очень хрупкая, миссис Макгаррит. Она не такая, как другие дети.

— Вы чрезмерно ее опекаете, — возразила миссис Макги с силой, которой я в ней не подозревала.

— Она так уязвима. — Папин голос звучал негромко, но убедительно. — Я могу только надеяться, что она не унаследовала мой недуг, поскольку мы не располагаем средствами для выяснения этого наверняка.

— Об этом я не подумала, — сокрушенно отозвалась миссис Макги. — Извините.

После паузы отец сказал:

— Я не возражаю, чтобы Ари переночевала у вас, если вы обещаете не спускать с нее глаз и привезти ее домой, если что-нибудь пойдет не так.

Миссис Макги обещала. Я тихонько прикрыла дверь гостиной, гадая, чем же так обеспокоен папа. В своей чрезмерной озабоченности он напомнил мне отца принцессы из «Принцессы и гоблина», панически боявшегося, что его дочь похитят ужасные твари, которые прокрадывались в ее комнату по ночам.

Когда мы приехали, у Майкла громко играла рок-музыка, и первые слова миссис Макги были: «Выключи сейчас же!» Кэтлин, пританцовывая, спустилась по лестнице мне навстречу. Она еще не успела переодеть школьную форму: темно-зеленый клетчатый джемпер поверх белой блузки с коротким рукавом, юбка в складку, белые гольфы и дешевые спортивные тапочки. Она завалила экзамен по всемирной истории, и теперь ей приходилось посещать летнюю школу.

— Только посмотрите на нее! — воскликнула она.

На день рождения я потребовала и получила новый наряд, который и был сейчас на мне: бледно-голубую футболку и вельветовые джинсы в тон. И то и другое, в отличие от моей обычной одежды, сидело на мне как влитое. И я начала отращивать волосы, которые Деннис прежде подстригал в каре длиной до подбородка.

— Как тебе?

— Сексуально, — выдохнула она.

— Кэтлин! — прикрикнула миссис Макги. Но я поняла, что она не лжет, когда в комнату вошел Майкл. Он только взглянул на меня и «упал в обморок» на диван.

— Не обращай на него внимания, — сказала Кэтлин. — Пойдем, я переоденусь.

Наверху я валялась на кровати Кэтлин, пока она натягивала джинсы и футболку. Форму она скатала в комок и запинала в угол.

— Это моей сестры Морин, — объяснила она.

Морин была старшей, и я редко видела ее, потому что она училась в бизнес-колледже в Облани.

— Бог знает, кто носил это до нее! Я стираю это тряпье через день, и все равно оно пахнет. — Кэтлин скорчила рожу.

— Как мне повезло, что не приходится носить форму, — поддразнила я ее, потому что она говорила мне это по три раза на неделе.

Мы завели привычку болтать каждый вечер по телефону по часу, а то и дольше, если никто не возражал, и проклятие школьной формы служило регулярной темой наших бесед. Так же как и игра в «перегадки», в ходе которой мы старались перещеголять друг друга в придумывании максимально отвратительных подвигов во имя любви. На данный момент лидировало: «Смогла бы ты съесть использованную зубную нить своего возлюбленного?» Это Кэтлин придумала. Ее также очень интересовала отцовская волчанка, о которой ей рассказала мать. Как-то раз она спросила меня: как мне кажется, не больна ли и я.

— Не знаю, — ответила я. — Видимо, анализы на волчанку не делают.

Потом я сказала, что не хочу больше об этом разговаривать, и она сказала, что понимает.

— И что же ты получила на день рождения? — Она уселась на пол, расплетая волосы.

— Эту новую одежду, — напомнила я. — И обувь. — Я задрала штанину и выгнула лодыжку.

«Конверс ол старз»![3] — Кэтлин подобрала одну из своих дешевых кроссовок и швырнула в мою сторону. — Ты теперь круче меня. — Она прикинулась, будто рыдает, уронив голову на руки, затем подняла глаза и заявила: — Понарошку. Я запустила в нее подушкой.

— А еще что? — спросила она.

— Что еще мне подарили? Ну, книжку.

— Про что?

Я заколебалась, ибо подозревала, что тут поработала ее мама.

— Ну, это как бы руководство по вступлению в женственность, — скороговоркой произнесла я, дабы отделаться.

— Неужели «Девушка становится женщиной»?

Я кивнула, а Кэтлин хихикнула:

— Бедная Ари. Бедные мы.