Инамората

Через десять минут, раскрасневшиеся от мороза и слегка оглушенные, мы наконец добрались до обители мадам Б. — уютного маленького кафе, втиснувшегося между магазином сигар и обувной мастерской в двух кварталах от площади Риттенхаус. Вполне милое местечко, в неброском стиле Левого берега,[25] с меню, написанном на грифельной доске, потускневшим столовым серебром и кошками, преспокойно снующими по кухне, а в довершение всего — пышнотелая суфлеподобная хозяйка — та самая мадам Б. Мы с Миной угнездились за самым дальним столиком, и, хотя это было шаткое создание, покрытое сатиновой скатертью, на которой красовался в вазе букет роз с уже потемневшими по краям лепестками, он оказался самым удобным местом в зале — у окна, выходившего на улицу, чуть поодаль от остальных столов и в стороне от вечно снующих официантов. Мадам Б. приветствовала Мину театральным поцелуем в обе щеки, обменялась с ней парой комплиментов по-французски (не забывая при этом усердно хлопать ресницами и бросать многозначительные взгляды в мою сторону) и поспешила отнести сушиться на батарею наши шапки и перчатки.

Когда хозяйка удалилась, Мина перегнулась через стол и прошептала:

— Она решила, что вы мой любовник! — В глазах ее блеснули озорные искорки, как у расшалившейся девчонки, и она прикрыла рот ладонью, чтобы сдержать смешок.

— И что, это ей по нраву?

— Еще бы — она же француженка! Сказала, что вы очень красивый jeune homme.[26]

Я покосился на другие парочки, впервые заметив, что деловые мужчины, обедавшие в ресторане, все казались старше своих дам.

— Так вот, значит, какое это местечко!

— И мне это нравится. Конечно, обычно я обедаю здесь в одиночестве, но мне нравится, когда можно поразвлечься.

— А что, доктор Кроули никогда не обедает с вами?

— Нет, почему же, время от времени обедает. Но здесь — никогда. Артур не любит французов. — Она снова наклонилась и произнесла доверительно: — Он считает их аморальными. Поэтому даже отказывается свозить меня в Париж, может, боится, что я там влюблюсь в молоденького студента-художника и заражусь туберкулезом!

— Забавно, — пробормотал я, вспомнив слова Пайка о том, что именно каприз Мины удержал супругов от путешествия за границу.

— Что именно?

— Ваш муж вовсе не показался мне ревнивым.

— Просто я не даю ему повода, — сказала Мина. — Но, полагаю, он может быть ужасно ревнив. К молодым людям, молоденьким парочкам — да ко всему, что напомнило бы ему о нашей разнице в возрасте.

Словно облако закрыло ее солнечное настроение, мы оба замолчали.

К счастью, в этот момент подошла дочь мадам Б., чтобы принять у нас заказ, и я был спасен от необходимости неискренних заверений в том, что у Артура Кроули нет поводов для ревности. А что если бы у него эти поводы как раз были? Вот даже сейчас его жена сидит с молодым человеком в небезызвестном гнездышке, где днем встречаются любовники, и пусть это на первый взгляд вполне невинная встреча, но ведь прошлой ночью Мина и в самом деле просила меня поцеловать ее. А если это так, почему Кроули сегодня утром попросил меня развлекать его жену. Неужели он считает меня чем-то вроде придворного евнуха, который просто не способен дать повод для ревности?

— Et deux cafes au lait, s'il vous plait,[27] — сказала Мина дочери мадам Б.

— Merci,[28] — проворковала та и удалилась. Я проследил взглядом, как девушка скрылась на кухне, а обернувшись, заметил, что Мина смотрит на меня с легкой улыбкой.

— Она миленькая, верно?

— Тут все дело в акценте.

— Разве?

— В Гарварде проводили специальное исследование. Научно доказано: французский акцент делает женщин на одиннадцать процентов привлекательнее.

— Неужели на столько? — рассмеялась Мина. — Что ж, придется подтянуть мой французский.

— Вам акцент ни к чему, — выпалил я. Мина невольно покраснела от такого неожиданного комплимента. Казалось, она задумала преподать мне урок флирта — так на теннисном корте опытный игрок обучает новичка. И конечно, как всякий новичок, я был весьма неловким и от волнения так размахивал руками, что едва не сшиб вазу с цветами, а ноги мои постоянно толкали Мину под столом.

— Отчего это у вас так уши покраснели, Мартин?

— Видимо, кто-то меня вспоминает.

— Наверное, дочка мадам Б.

— Или мои коллеги. В таком случае хорошо, что я их не слышу. — Я подумал, что нарушаю профессиональную этику, и сам попенял себе за это: — Боюсь, они обо мне не очень высокого мнения.

— Вот как? Что ж, если вас это утешит, могу сказать, что Артур не очень высокого мнения о них.

— Правда?