Индейская страсть

Уже больше недели она не видела метиса. Едва отгремела та последняя гроза, он отправился проверять, не разбежалось ли стадо. Во всяком случае, так он сказал, а там – кто знает? Девушка все время задавалась мучительным вопросом: не живет ли он в городе с Энжелой Бристол?..

Келли нахмурилась. Все в округе знали, что женщина, которую она ненавидит, обосновалась в его особняке и Калеб ее содержит.

Но не Энжела Бристол была сейчас главной проблемой. Так думала Келли, положив руку на живот. Она старалась подсчитать, сколько времени прошло с тех пор, как непогода застала их в той злополучной хижине. Так, была середина августа, а сейчас уже конец октября. Десять недель.

Сейчас ей уже с трудом верилось, что Калеб занимался с ней любовью, что когда-то – десять недель назад – они были близки. Теперь они почти не разговаривали друг с другом. Приходя в дом, а это случалось очень редко, Калеб был с ней неизменно вежлив, но оставался ровно столько времени, сколько требовалось, чтобы сообщить о состоянии дел на ранчо. Келли знала, что каждую субботу вечером он отправлялся с работниками в город, и хотя сама была в этом виновата, всякий раз обмирала от ревности, представляя его в объятиях Энжелы Бристол.

Келли тосковала по нему, то и дело вспоминая те недолгие недели счастья, что они провели вместе, прежде чем она обнаружила, что Калеб ей лжет. С неизбывной тоской она грезила о тех беспечных днях, когда готовила ему еду, сидела против него за столом, слушала его рассказы и вспыхивала в ответ на его озорные замечания.

Взглянув на живот, Келли попыталась прикинуть, скоро ли он округлится. Ребенок. Новая жизнь. Весной у нее будет ребенок от Калеба Страйкера.

Но как же сказать ему об этом сейчас, когда они почти не общаются, когда отец ее еще не родившегося младенца смотрит на нее как на пустое место?

Калеб вышел из конюшни и устало перевел дыхание. Он вымотался, объезжая в течение десяти дней обширные пастбища, проверяя колодцы и скот.

Раньше он получал от подобных вылазок ни с чем не сравнимое удовольствие, наслаждался степными просторами, спокойствием высокого неба, духом товарищества, царившим среди ковбоев. Да, все так и было, но только до того, как в его жизнь вошла Келли Макгир.

Теперь же он хотел лишь одного – быть рядом с ней. Всегда, каждую минуту. Но эта гордячка твердит, что не любит его, не доверяет и никогда больше не будет доверять ему. Возможно, это и так, но не может же она отрицать, что ее к нему тянет, что она все еще его хочет. Калеб понимал, что Келли никогда не выскажет это вслух, но он читал желание в глубине ее глаз, туманившихся всякий раз, когда он приходил с докладом о том, как обстоят дела на ранчо, с великим трудом удерживаясь от того, чтобы не обнять ее. Но Страйкер был горд и поклялся не дотрагиваться до упрямой девчонки, пока она сама не сделает первый шаг.

В конце концов, он же признался во всем, извинился, и теперь дело за Келли – она должна простить его. Однако, похоже, девушка оказалась слишком обидчивой и упрямой, чтобы снова попытать счастья. Вероятно, не нужно ее за это осуждать. Но сам он должен был как-то отвлечься, поэтому обратился за успокоением к Энжеле, позволяя ухаживать за собой, хотя чувствовал себя бесконечным ничтожеством, так как твердо знал: для него существует только одна женщина – Келли. Но никогда больше не испытает он с ней счастья…

Упрямая женщина!

Снова и снова эти два слова отдавались в мозгу, пока он направлялся к большому дому. Свет в окне манил теплом, и Страйкер на мгновение представил, что он женился на Келли, как они и планировали, что он сейчас возвращается домой после трудного дня на пастбищах, а она ждет его дома с приветливой улыбкой. Его жена. Наливает ему выпить и, подперев ладонью щеку, выслушивает рассказ о том, как прошел день. Потом они ужинают, сидят в гостиной. Келли штопает рубашку. И оба с нетерпением ждут, когда придет время ложиться спать…

Решительно выбросив из головы эти мысли, Калеб постучал в дверь.

Через несколько минут на пороге появилась Келли.

– Боже мой, ты вернулся, – прошептала она, чувствуя, как радостно затрепетало измученное сердце. Хорошо ли это, плохо ли, но ей стало намного легче от сознания того, что он здесь, на ранчо, рядом с ней.

– Можно войти?

– Конечно.

Пройдя за ним в гостиную, Келли увидела его в свете лампы. Как же он устал! Вокруг рта и глаз пролегли глубокие морщинки, одежда в дорожной пыли, к сапогам прилипла засохшая грязь.

Калеб кивнул в сторону шкафчика, где в углу стояли бутылки с напитками.

– Не возражаешь, если я себе что-нибудь налью?

– Угощайся, пожалуйста.