Индейцы без томагавков

Как мы видим, первые социалисты тоже допускали основную ошибку, которая была свойственна и многим другим друзьям индейцев, а именно придерживались взгляда, согласно которому все белые - эксплуататоры, а все индейцы - эксплуатируемые. На самом же деле в дореволюционной Мексике эксплуатируемыми были не только индейцы, но и бесчисленные креолы и метисы. И общее недовольство всех их, собственно, и породило великую мексиканскую национальную революцию. Было бы ошибкой считать - как это иной раз делается - мексиканскую национальную революцию 1910-1917 годов «индейской революцией». Однако безземельные индейские крестьяне вместе с другими группами мексиканского народа, бесспорно, были носителями прогрессивных идеалов революции.

Вождем революционных крестьянских масс стал индейский метис Эмилиано Сапата. В 1911 году, когда буржуазное правительство Мексики не пожелало выполнить главное требование индейских крестьян - провести земельную реформу в штате Морелос, он создал Революционную хунту. 28 ноября того же года хунта провозглашает составленную Сапатой программу «план Айалы», основным пунктом которой было возвращение прежним владельцам земли, грабительски отобранной у них за годы диктатуры. И хотя в этой программе не упомянуто об индейских общинах, речь шла прежде всего о них. «План Айалы» вызвал горячий отклик у всех индейских племен Мексики. Индейцы видели в нем возможность решения стержневого вопроса индейской проблемы - вопроса о земельной собственности. Поэтому большое число индейцев южных штатов вступило в революционные войска Эмилиано Сапаты. На севере страны за те же требования сражались отряды под предводительством прославленного Панчо Вильи. Сила этих преимущественно индейских воинских формирований в конце концов заставила буржуазное правительство Каррансы включить в новую, прогрессивную конституцию и провозглашенное Сапатой решение аграрного вопроса. Оно заключалось не только в возвращении земли, отнятой у индейцев во время диктатуры Диаса и еще ранее по закону Лердо, но и предполагало раздел земли латифундистов, даже той, которую у индейских общин отняли энкомендэро и конкистадоры.

В правительстве Каррансы принятию этих установлений способствовали наиболее прогрессивные деятели, и среди них в первую очередь Андрес Молина Энрикес, который еще в 1911 году опубликовал так называемый «план Тескоко», требовавший раздела всех асьенд площадью более 2 тысяч гектаров. Однако радикальные мероприятия, провозглашенные в конституции Мексиканской республики, и особенно ее знаменитая 27-я статья о «национализации», остались лишь на бумаге. За весь период своего правления Карранса вернул индейцам только 450 тысяч акров отнятой у них земли. Это в сто раз меньше того, что возвратил им двадцатью годами позднее Ласаро Карденас. В конце 1917 года революция завершилась. Победившая в ней буржуазная группировка Каррансы упрочила свою власть. Она тоже пытается подменить революционное решение индейской проблемы, как и всех других вопросов, неким реформистским решением, устраивающим буржуазию.

Карранса ищет человека, способного выполнить такую задачу. Среди молодых мексиканских американистов он находит этнографа, как раз занятого подготовкой самой фундаментальной этнографической монографии из всех, какие когда-либо были написаны в Мексике. Имя этого талантливого ученого - Мануэль Гамио. У молодого Гамио наряду с научными устремлениями были и явственные политические амбиции. Предложение правительства Каррансы открывает перед ним путь к политической карьере. Так зарождается официальный индигенизм. Чтобы выполнить задачу, возложенную на него Каррансой, Гамио создает на государственные деньги институт, получивший название Управление этнографии. Однако институт этот должен был заниматься не только этнографическими вопросами. Главным его назначением было искать такие формы решения индейской проблемы, которые в духе каррансовской концепции отвлекли бы индейцев от революционного пути, намеченного по примеру Советской России учредительным съездом Коммунистической партии Мексики 14 сентября 1919 года.

И Гамио довольно скоро, за каких-нибудь несколько лет, выработал на основе своих этнографических знаний такой реформистский вариант решения индейской проблемы, который стал затем основой доктрины современного официального индигенизма. В книге «Создается новая Мексика» («Hacia un Mexico nuevo») он предлагает, в сущности, два средства для решения индейской проблемы: во-первых, интенсифицировать процесс смешения индейцев с представителями других рас… и, во-вторых, дать стране единый язык (под этим подразумевалось, что те, кто говорит лишь на индейских наречиях, должны быть обучены испанскому языку).