Индейцы Дикого Запада в бою. Хороший день, чтобы умереть!

После того как был обнаружен вражеский лагерь, отряд подходил к нему как можно ближе, но с учетом безопасности, и разбивал временный лагерь, где воины оставляли свои вещи (накидки, дополнительные мокасины, часть оружия, а часто и ружья и т. д.). Черноногие часто натирали свои тела и руки тополиным соком. Считалось, что запах тополя успокаивал лошадей, они становились менее пугливыми и спокойно следовали за незнакомцем. Если воины по пути к вражескому лагерю питались кониной, опытный предводитель мог посоветовать им хорошо вымыться и почиститься землей, чтобы отбить запах конины. Индейцы считали, что лошади очень боятся этого запаха и, если воин прокрадется в лагерь, предварительно не очистившись, животные испугаются и их тяжело будет поймать. С наступлением темноты, когда предположительно все люди во вражеском лагере засыпали, воины проникали в него.

С собой брали только самое необходимое — луки со стрелами, ножи, лассо и веревки из конского волоса, служившие поводьями. Во время езды лассо тянулось позади воина по земле и служило ему длинным хлыстом для перегона табуна. Шайены, перед тем как отправиться во вражеский лагерь за лошадьми, размягчали веревки из сыромятной кожи, перетягивая их туда-сюда вокруг деревьев или камней. Веревки становились эластичными, и их было легче накидывать на шеи лошадей. Кроме того, Маленький Волк советовал воинам обвязывать вокруг талии короткие плетеные волосяные веревки, которые использовали в качестве уздечек. Их было проще вложить в рот лошади, чем сыромятные, и они легче развязывались после того, как намокали от слюны животного. Также они надевали новые мокасины. Когда, чтобы добраться до лошадей, надо было пройти через сухой кустарник, воины иногда снимали леггины и мокасины, потому что, цепляя сухие ветки, можно было наделать шума.

^{Белое Облако, вождь айовов. Худ. Дж. Кэтлин}

Новичков обычно оставляли во временном лагере, чтобы они держали лошадей и следили за пожитками. Если в отряде все воины имели опыт походов, оставались наиболее молодые. У черноногих предводитель решал, кто пойдет в лагерь. Если отряд был маленьким, все его участники рассеивались, после чего каждый воин самостоятельно проникал внутрь. В других случаях предводитель приказывал большинству людей остаться — обычно неопытным воинам, а затем в одиночку или с несколькими отобранными людьми проникал во враждебный лагерь за лошадьми. Приказ оставаться на стоянке порой вызывал обиду, так как существовала вероятность того, что человек не будет допущен к дележу добычи. Предводитель мог подарить оставшимся по лошади, о чем обычно сообщалось во время победных плясок. Один из доводов, приведенный воином, которому предводитель приказал остаться, был следующим: «Я пошел с тобой не как прислуга (новичок. — Авт.)». Иногда воины не могли сдержаться, и требование остаться на стоянке или иные приказы не выполнялись. Они отправлялись во враждебный лагерь самостоятельно, тем самым ставя под удар весь отряд.

Искусство и выдержка индейских конокрадов вызывали восхищение многих современников. Ноа Смитвик упомянул несколько случаев. Однажды группа техасцев, вынужденная заночевать в прериях, подозревая о присутствии в окрестностях враждебных индейцев, приняла различные меры предосторожности. Один из них, владевший великолепным скакуном, накинул ему на шею петлю, а другой конец веревки взял в руку и, прислонившись к дереву, заснул. Все было спокойно, а ночь была очень темной. Неожиданно техасец проснулся от холодного прикосновения к руке. В испуге он вскочил и выронил веревку. Оказалось, что подкравшийся индеец наткнулся на веревку и, держась за нее, двинулся вдоль, надеясь украсть лошадь, но выбрал не то направление и в итоге наткнулся на владельца. В отличие от белого, краснокожий не испугался и не потерял головы. Он хладнокровно вскочил на коня и умчался. В другом случае лошадей на ночь заперли в конюшне, закрыв дверь изнутри при помощи прочного деревянного колышка, вбитого кувалдой. Ночь прошла тихо, но когда наступил рассвет, дверь оказалась открытой, а лошади пропали. Индейцы в темноте разобрались, как была закрыта дверь, и, провозившись с ней не менее часа, открыли ее и увели лошадей. Полковник Додж писал, что ночью воин команчей «мог пробраться в лагерь, в котором спала дюжина мужчин, к запястью каждого из которых веревкой была привязана его лошадь, перерезать ее в полутора метрах от спящего и скрыться с лошадью, не разбудив ни души».

^{Веревка из лошадиного волоса. Сиу. Ок. 1870 г.}

Некоторые воины обладали таким пренебрежением к врагу, что походы с ними были делом весьма рискованным. Пиеган Четыре Медведя вспоминал, что таковым был его близкий друг. Один раз, разобрав корраль во вражеском лагере, чтобы вывести оттуда животных, Четыре Медведя никак не мог справиться с норовистым конем, когда услышал в ночи громкий голос своего друга:

— Да сядь ты на него верхом и поезжай!

— Тише, тебя услышат, — испуганно прошептал Четыре Медведя.