Индиана Джонс и храм судьбы

— Ты не представишь нас? — мягко обратилась она к своему покровителю.

— Доктор Джонс, позвольте представить вам Уилли Скотт, — отозвался Лао, жестом усаживая на место еще не остывшего Чена. — Уилли, это Индиана Джонс, известный археолог.

Уилли обошла вокруг стола, и Индиана поднялся, чтобы поздороваться с ней. Вместе с рукопожатием они обменялись оценивающими взглядами.

Ему понравилось ее лицо, которое отличала природная красота, не пострадавшая от неблагоприятных условий. Уилли напоминала необработанный алмаз, обмытый и нуждающийся в достойной оправе. Прозрачный берет в форме бабочки, украшающий ее голову и являющийся продолжением ее волос, Индиана счел признаком присущей ее характеру экстравагантности, если не легкомыслия. Перчатки на ее руках словно говорили ему: “Мне приходится соприкасаться со многим, но рук при этом я не пачкаю”. Она благоухала дорогими духами и была одета в блестящее платье, закрытое спереди и с низким, очень низким вырезом сзади. Покрой этот навевал мысль о том, что обладательница такого платья должна обдавать холодом поначалу и оставлять жгучие воспоминания о себе в конце. Но она была женщиной Лао Че. Для Индианы это был сигнал тревоги.

Уилли же тотчас узнала в нем посетителя, спускавшегося по лестнице, когда она заканчивала свой номер. Первое ее впечатление при более близком знакомстве еще более усилилось: приятный мужчина, но настолько из другого мира, что атмосфера за столиком грозила взорваться от его присутствия. Однако подходящего места для него она не могла подыскать даже в воображении. Археолог?.. Что-то не вяжется с внешностью. Его подбородок пересекал бросающийся в глаза шрам — интересно, где он его заработал? Уилли считала себя знатоком по части любопытных шрамов. И еще у него были очень красивые глаза, хотя она никак не могла определить их цвет: зелено-карие-серо-небесные в золотистую крапинку. Ясный, жесткий взгляд, не дающий проникнуть в мысли. Как жаль... С какой стороны ни возьми — ей было до него семь верст до небес и все лесом.

Она оторвала взгляд от шрама на его подбородке, взглянула ему в глаза и дразнящим тоном произнесла:

— Я представляла себе археологов маленькими человечками, вечно ищущими какие-нибудь мумие...

— Мумии, — поправил Инди.

Они сели.

— Доктор Джонс нашел для меня Нурхачи и собирается доставить его мне... — прервал их Лао. — Немедленно.

Индиана собирался ответить, как вдруг почувствовал, а затем и увидел направленное на него дуло пистолета в руке Као Кана. Он решил не дожидаться, пока из этого дула что-нибудь вылетит, и схватил со стоящей возле их стола тележки разделочную вилку, в то время как Уилли, еще не чуя надвигающейся грозы, простодушно спросила:

— А кто такой этот Нурхачи?

В следующее мгновение, однако, она поняла: началось. Ибо Индиана резким движением привлек ее к себе, уперев острие вилки ей в бок. На какой-то миг у Уилли перехватило дыхание. “Я так и знала! Я так и знала!” — стучало у нее в голове. Вслух же она произнесла, обращаясь к Лао:

— Лао, он хочет проткнуть меня вилкой.

— Убери пушку, сынок, — бесстрастным голосом приказал Индиана сыну Лао и надавил вилкой.

Уилли почувствовала, как зубья впились ей в кожу сквозь платье. Она не думала, что археолог действительно способен продырявить ее — но кто знает этих мужчин с их игрушками. И, стараясь подавить страх, Уилли снова произнесла:

— Лао, он меня уже почти проткнул.

Лао Че бросил взгляд на сына. Тот спрятал пистолет.

— А теперь прошу расплатиться со мной, как условлено. А не то... “все уйдет”, — потребовал Индиана и, обратившись за поддержкой к Уилли, спросил: — Вы согласны?

— Да, — прошептала она.

— Скажите ему, —предложил Индиана.

— Заплати этому человеку, — велела она Лао.

Гангстер, не говоря ни слова, вынул из кармана мешочек, положил его на менажницу и движением руки отправил в сторону Индианы и Уилли. Джонс дал ей знак головой. Девушка взяла мешочек и высыпала из него на стол горсть золотых монет. Лицо Инди окаменело:

— Алмаз, Лао. Мы договаривались на алмаз.

Лао, скривив губы и пожав плечами в знак капитуляции, извлек из кармашка жилета плоскую серебряную коробочку и положил ее на менажницу.

Пока взгляд Индианы был прикован к движениям Лао и серебряной коробочке, Као Кан незаметно высыпал в стоящий возле него бокал с шампанским содержимое какого-то миниатюрного флакона и поставил бокал на менажницу, рядом с проезжавшими мимо монетами и коробочкой.

Секция менажницы, где лежала коробочка, замерла перед Уилли и Инди. Девушка открыла серебряную крышку. Внутри лежал крупный, прекрасно обработанный бриллиант.

— О, Лао... — выдохнула она.

Бриллианты были ее любовью и дьявольским наваждением — такие твердые, но нежные в своем блеске. Они шли чисты и служили вместилищем всех цветов и оттенков. В них, магически преломляясь, отражалось ее собственное “я”. К тому же бриллианты были вещью невероятно практичной: одного такого камня ей хватило бы, чтобы стать богатой и не зависеть от разных типов вроде тех, что собрались за этим столом.