Индиго

К тому времени, как Кузьма, узнав у дворовой челяди подробности, с разбегу влетел в закрытую, но так и не запертую на засов дверь бани, вакханалия достигла апогея.

Залп однозарядного пистолета размозжил череп одного из трёх петербургских приятелей Ивана Демьяныча. Предбанник заполнило дымом. Кузьма, пожалев, что не поискал в тюрьме свой нож, изъятый властями, как улика, перехватил пистолет за ствол и, вооружившись розгами, двинулся на осильников. Хлыст взвизгнул в горячем воздухе и полоснул по голому волосатому заду второго петербуржца, ещё не сообразившего, что секунду назад мог оказаться мёртвым, не поменяйся он позой с приятелем. Иван Демьяныч, удовлетворенно развалившийся на соседней скамье и с удовольствием наблюдавший насилие, с трудом удержался за подоконник занавешенного оконца, чтобы не грохнуться на пол от… чего? Испуга? Неожиданности? Вопиющей наглости? Да от всего сразу! Дым быстро тянуло к распахнутой двери, и молодой барин признал вторгнувшегося наглеца. «Чёртова дюжина дюжих чертей! Кузнец… но как?!» — ввергся в ступор Иван Демьяныч. А кузнец шёл на него, шёл, как тогда у кладбища, бесстрашным медведем.

— Нет! Кузьма, нет! — крикнула оставленная на столь необходимые ей секунды, чтобы набрать в легкие воздуха, извергами Валюша. Но крик походил на надсадное карканье, которое, однако, услышали все. Кузьма встревожено и взволнованно обернулся. Молодой барин вышел из ступора, схватил ушат и сперва окатил уже не ледяной, но всё ещё холодной водой, и следом огрел ушатом ненавистного и вездесущего кузнеца. Настала очередь Кузьмы попасть врасплох; и три голых туловища, считавших себя благородных кровей, набросились на оглушенную одетую чернь. Кузнеца попытались скрутить, но удар ушатом по темени, от которого у богатыря, как говорится, вши в глазах расплодились, только добавил ярости в разъярённого мужика.

Валюша дернулась помочь любимому… но чем?

— Беги, Валюша, беги отсель, покуда сил хватит! Беги! — взревел Кузьма и саданул без разбора в чьё-то поганое рыло.

Несчастная девушка выбежала в дождь. Разорванный сарафан чуть прикрывал срамные места.

— Что же, Господи, такое творится? — вопили дворовые бабы.

Мужики били ногами оземь, напоминая взбешённых быков, пока один из них не выкрикнул:

— Да сколько ж нам терпеть окаянного! — И побёг к бане. Следом побежала мужицкая толпа.

Валюша бежала с приусадебного двора, по пути кто-то из знакомых девок укутала её огромным платком и хотела пожалеть, но…

— ОСТАВЬТЕ МЕНЯ! — в сердцах оттолкнула девку беглянка и, рыдая навзрыд, бежала, бежала, бежала. 

64

Заполночь Валентин вернулся домой. И сразу к компьютеру, ему не терпелось скинуть фотографии на «винчестер» и любоваться, разглядывать, восхищаться самой чудесной девушкой на планете. Он пялился в монитор, пока глазные яблоки не стали пульсировать усталостью. С долгой оттяжкой и искренним сожалением Валентин выключил «комп» и сильно потёр глаза. Когда занавес чёрно-серых лоскутов расползся на фрагменты, в фокус взгляда попал стеклянный шар аквариума. Вода мутная, внутренняя стенка покрылась иловым налётом, дохлая рыбина (у Валентина не поворачивался язык назвать её рыбкой) прибилась к шлангу с воздухом, «как долбаная стриптизёрша» , подумал Валентин. Безжизненный хвост то и дело приподнимался и опускался, набирал в «подол» воздушные пузырьки и выпускал их одним большим пуком. Вторая рыбина в агонии боком плавала по кругу ровно посередине высоты аквариума, она глотала всё, что попадалось на пути, вращала глазюками и медленно, мучительно медленно подыхала. Валентин не выдержал, вытащил шланг, кормушку, поднял аквариум (едва не разбил, пока нёс) и вылил затхлую воду со всем содержимым в унитаз. Бай-бай, рыбки, бай-бай, чавкающие монстры! Нажал на кнопку смыва и, наблюдая за бурным потоком воды, вспомнил без какой-либо логической связи со своими действиями выученный (кое-как из-под палки) в школе Лермонтовский «Кинжал»: «Люблю тебя, булатный мой кинжал, товарищ светлый и холодный. Задумчивый грузин на месть тебя ковал…»

— На месть. Месть… — протянул Валентин и поджал губы. Он сравнил себя с вездеходом, буксующим на ровном месте. Внутренним голосом на него давно орала (и только сейчас неожиданно дооралась) Ответственность: «Что ты творишь, кретин, что ты себе позволяешь?! На тебе такой груз меня , а ты вздумал поиграть в салочки с любовью! Господь выбрал тебя на месть , Он сделал всё, чтобы тебе было удобно, а ты за…»